Текст: Андрей Цунский
Ошеломивший самого Д’Артаньяна
- Мушкетер
- Позвольте, сударь мой... Меня увлек
- Поступок ваш; я от души вам хлопал -
- Чуть стулья не сломал, ногами даже топал!
- В вещах подобных я знаток,
- Но не видал еще таких примеров.
- (Удаляется).
- *** (к Кюижи).
- Кто этот господин?
- Кюижи.
- А, этот? Д'Артаньян, один
- Из трех известных мушкетеров.
Эти слова прозвучали после весьма затейливой дуэли на шпагах в адрес победителя. Неожиданно из уст самого Д’Артаньяна услышать похвалу чьему-то фехтовальному искусству. А уж слов о том, что он сам чего-то не знает в этом искусстве? Может быть, этот герой похвалил земляка?
Верно. Именно земляка!
- Это гвардейцы гасконцы
- Карбона Кастель Жалу!
- Лгуны, хвастуны и пропойцы,
- Которые даже на солнце
- Наводят кромешную мглу!
Земляк был чуть помоложе. Сам Шарль Ожье́ де Бац де Кастельмо́р, граф д’Артанья́н родился в 1613 году (в год воцарения в России династии Романовых). А того, кому Д’Артаньян адресовал свои лестные слова, звали просто Савиньен, и родился он в Париже 6 марта 1619 года. Дед его торговал рыбой – и небезуспешно, в конце жизни он даже приобрел у гасконского дворянина имение. Отец Савиньена был адвокатом, имение он продал в 1636 году – не скажу точно, по какой причине.
К своему заурядному имени пока вам неизвестный или вами не угаданный (если это, конечно, так) поэт сначала прибавил имя Эркюль (Геракл), затем – Александр, разумеется в честь Александра Великого, aka Македонского. Этими именами он думал украсить заурядную фамилию.
Знал бы он, что именно фамилию его спустя два столетия будут считать… именем! А в честь имения, купленного дедом и проданного отцом, он к фамилии сделал прибавку. Вместо имени – фамилия, вместо фамилии – название, в сущности, чужой недвижимости… Кому дано предугадать! Но так теперь мы знаем его и зовем - Сирано де Бержерак.
А что же Д’Артаньян? Он был сыном Бертрана де Батца, и внуком мещанина Пьера де Батца, который удачно женился на Франсуазе де Куссоль, что принесло ему дворянский титул. Над его самоприсвоенным титулом графа при его жизни открыто смеялись. Мне жаль расстраивать поклонников мушкетёрской саги, но реальный Д’Артаньян был обычным карьеристом, начавшим восхождение по служебной лестнице с должности курьера кардинала Мазарини. И ему поручали дела тайные – из тех, которые не делают в белых перчатках. Много таких было на его совести, и не меньше он знал за власть имущими отвратительных секретов. Будем справедливы – был он и храбр, и достойно погиб. Но образ его бесконечно далек от романтичного Д’Артаньяна. Вспоминая злую эпиграмму Валентина Иосифовича Гафта на известного исполнителя роли знаменитейшего мушкетера, нужно отметить – Д’Артаньян и сам был плебеем.
Кстати, скорее всего Дартаньян… не умел писать, а его история стала известна Александру Дюма-отцу из книги Гасьена де Куртиль де Сандра «Мемуары мессира д’Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты мушкетёров короля, содержащие множество вещей личных и секретных, произошедших при правлении Людовика Великого». Опубликована была эта занимательная книжонка в 1700 году, среди других творений были и Les Intrigues amoureuses de la Cour de France, 1684 года («Любовные интриги французского двора»), и масса воспоминаний известных деятелей, которые предприимчивый и бойкий пером автор просто выдумывал, развивая и так всем известные сплетни. Сам де Куртиль де Сандра уверял, что использовал при написании этого сочинения «подлинные записки Д’Артаньяна». Но тот попросту не мог их оставить по причине, вам уже известной. Конечно, Д’Артаньян выслужился до полевого маршала – но это в наше время соответствовало бы званию генерал-майора (их тогда и во Франции было достаточно много). Но тут старший Дюма оказался перед непростой задачей. Про кого писать – ясно, но персонаж не слишком интересный, даже скучный. Как же сделать его попривлекательнее?
Да когда Александра Дюма пугали такие мелочи! Можно просто приписать своему, теперь уже литературному герою характер и личные качества какого-нибудь другого реального человека – желательно современника, для некоторой достоверности. И такой герой есть! И зовут его… Сирано де Бержерак.
Почему же сам месье Сирано не стал героем Дюма?
Три причины не стать Д’Артаньяном
О, Д’Артаньян был для Дюма куда предпочтительнее в качестве литературного персонажа. Во-первых, чтобы кочевать из романа в роман, герой должен был прожить достаточно долгую жизнь. И Д’Артаньян прожил шестьдесят лет, что по тем временам очень даже немало.
Во-вторых, прототип должен был оставить в истории след – не слишком глубокий, не вершить судьбы мира, но все же казаться фигурой, и чем больше вокруг фигуры тумана – тем лучше было для задуманной Дюма эпопеи.
И в-третьих – историческое лицо не могло быть и слишком незаметным. Генерал, порученец сильных мира сего, описанный пускай и в бульварной литературе – вполне подходил.
А Сирано де Бержерак не дослужился даже до офицерского чина. Солдатом он был храбрым, поэтом – неплохим, но прожил всего тридцать шесть лет, в милости у высоких покровителей не был.
- Роксана.
- Играя взрослую, я говорила вам,
- Стараясь строгости придать своим словам
- И с важностью поднявши пальчик:
- "Опять царапина? Откуда, гадкий мальчик?"
- (Берет его руку и, пораженная, останавливается).
- Нет! Это слишком! Как! Царапина опять?
- И в эти годы?
- Сирано хочет отнять руку.
- Нет! Извольте показать!
- Откуда ж это?
- Сирано.
- Пустяки! Вчера я
- Заполучил ее... играя.
- Роксана (присаживаясь к столику и смачивая свой платок водою из стакана).
- У Нельской башни, да?
- Сирано.
- У Нельской башни, да.
И не потому, что те не хотели ее оказать. Отчаянной храбрости солдат сразу приглянулся маршалу Жану де Гасьону во время боя у Нельских ворот. Тот хотел сделать его своим приближенным, стать его покровителем, желал бы видеть его среди своей маршальской свиты – если можно так выразиться. Но этого не пожелал сам Сирано.
- Де Гиш
- Раз принято теперь, чтоб собственный поэт
- При каждом состоял вельможе, -
- Хотите вы ко мне на службу?
- Сирано.
- Нет.
- Вы чересчур любезны.
Отвергать благосклонность маршала – дело небезопасное. Вскоре Сирано де Бержерак получил в боях две опасные раны, от одной из которых так и не оправился до конца жизни. Если у кого и была гасконская гордость и просто человеческое чувство собственного достоинства – так это у него. У внука торговца рыбой. Откуда что берется? Явно не из титулов и не из списка предков. У породистых быков-производителей родословная бывает длиннее, чем у королей.
- "А я для вас совет имею:
- Хотите разыграть ваш нос вы в лотерею?
- Кто выиграет, тот,
- По правде, выигрыш большой себе возьмет!"
И вот что известно о настоящем Сирано де Бержераке совершенно доподлинно – нос его был воистину величественным. Но в отличие от того Сирано, которого славят актеры на театральных подмостках всего мира в пьесе Эдмона Ростана, его владелец нимало им не смущался. А вот за обиду и вправду мог очень быстро наказать – что не раз и проделывал, действительно весьма хорошо владея шпагой. Он даже иногда не убирал ее в ножны, оглядывая незнакомую компанию, не найдется ли охотника сказать что-то насмешливое об этой во всех смыслах слова выдающейся части его лица. Люди ведь так предсказуемы. Помните дурацкую загадку «Яблоко, нос, Пушкин»? Так и шутки у молодых задир не слишком оригинальны. Но способ Сирано де Бержерака оказался вполне эффективным – после нескольких дуэлей в Париже никто уже не рисковал так над ним шутить. А о его собственном остроумии, иногда и весьма злом – так и вовсе ходили легенды.
Что же касается его стихов… В Сети открываются несколько сонетов в таком переводе, что их лучше не читать вовсе. Ей-же-ей, найдите на французском. И если не знаете этого языка – честное слово, куда больше пользы посмотреть через программу на Яндексе и просто узнать, о чем речь. А то увидите такое, например:
- «В ажурном пеньюаре на балконе
- Замрёте вы, услышав мой куплет.
- «Пальба, трактиры, стычки, шпаги, кони…»
– и вас стошнит. Сирано де Бержерак не виноват. И если бы он был жив, полагаю, этот «переводчик» прожил бы недолго.
Хотя Сирано де Бержерак во французской поэзии не занимает такого места, как, скажем, Вийон. Однако не будем торопиться: есть еще и проза. Причем с загадками.
- Сирано
- В какой я части света?
- Скажите откровенно мне,
- Где я?
- Де Гиш.
- Но, черт возьми...
- Сирано.
- Опять ли на луне
- Иль на другой какой-нибудь планете?
«Что касается меня, воскликнул я, то желая присоединить свои восторги к вашим, и не восхищаясь тем острием изнуренного воображения, которым вы погоняете время, чтобы заставить его двигаться быстрей, я думаю, что Луна - это такой же мир, как и наш, и что Земля, в свою очередь, служит ей Луной. Мои спутники ответили мне на это громким взрывом хохота. Точно так же, быть может, продолжал я, там, на Луне, смеются теперь над тем, кто утверждает, что этот земной шар есть мир. Но сколько я ни ссылался на то, что Пифагор, Эпикур, Демокрит, а в наши дни Коперник и Кеплер, придерживались такого же мнения, они только громче и громче хохотали». Это отрывок с первой же страницы прекрасной прозаической книги Сирано де Бержерака «Иной свет, или Государства и империи Луны», написанной так же легко и интересно, как если бы она создавалась в наши дни. Вы можете ее прочитать – и в том числе в Сети.
И в наши дни есть люди, считающие Землю плоской, и они даже гордятся собственным мнением. Но каково было Сирано де Бержераку в семнадцатом веке обладать истинными знаниями, над которыми другие просто потешались?
Он не стал офицером, как нам известно. Но был для своего времени весьма и весьма образованным человеком. Еще до военной службы он некоторое время учился в коллеже Бове, который находился в Париже в пятом арондисмане, на нынешней улице Жан-де-Бове, бывшей улице Кло-Брюно. Среди его выпускников – Николя Буало, Пьер Расин, Шарль Перро. Не самое плохое учебное заведение.
Однако истинную страсть к науке Сирано де Бержерак проявил, уже оставив позади незадавшуюся армейскую карьеру. Он слушал лекции великого Пьера Гассенди – философа, астронома и математика, чьи взгляды были в то время самыми передовыми. Кстати, одновременно с Сирано де Бержераком лекции Гассенди слушал и Жан Батист Поклен – да-да, тот самый Мольер. Сирано читал сочинения Ренэ Декарта и восхищался ими.
- На животе ползти и опускать глаза,
- Предпочитая фокусы искусству?
- Одной рукой ласкать козла,
- Другой выращивать капусту?
- Министрам посвящать стихи?
- И, легкой рифмою балуясь,
- Мне тратить свой талант и ум па пустяки?
- Благодарю. Благодарю вас!
Кстати, в это время он по-настоящему раскрылся и как литератор. В то время Франция была во власти любовника королевы-регентши, кардинала Джулио Мазарини. Надо сказать, кардиналу частенько доставалось за чужие грехи – за войну, которую он не начинал, за непомерные налоги (а что делать, если казна пуста?), за распутство (ох, не один Мазарини этим отличался). Сирано де Бержерак написал несколько едких сатирических стихов. Такие стихи писали многие, они даже получили особое название - «мазаринады». Язвить над кардиналом и первым министром было тогда модно. Самой известной была мазаринада Сирано «Погоревший министр».
- «В искусстве лапать и щипать
- Вы, кардинал, большой провора.
- Вам глупости не занимать,
- Годны вы только покорять
- Штаны и юбки без разбора».
Не упрекай другого в том, в чем сам грешен. В то время посещение мужчиной борделя было делом рядовым. В такие места холостяки ходили как в кино или в кафе. Но уже была открыта Америка, и кораблик, на котором две обезьяны, бочки злата, шоколад да модная болезнь, уже прибыл, и не один. Обезьян-то, пожалуй, не возили, и насчет золота – тоже не на каждом было, а вот сифилис приезжал с каждой командой. Бедняга де Бержерак не избежал этой участи. Ему пришлось долго лечиться, а лекарством тогда – и еще долго – считалось впрыскивание ртути. Такое лечение сводило в могилу не хуже самой болезни. И стоило денег. Немалых.
- Кто прав? Кто не дожил до первой седины
- Или седеющий от первых унижений?
- Кто прав, Ле-Бре? Кем лучше сведены
- Концы побед с концами поражений?
- Пускай мечтатель я! Мне во сто крат милей
- Всех этих подлых благ - мои пустые бредни.
- Мой голос одинок, но даже в час последний
- Служить он будет мне и совести моей!
Жизнь поэта и мечтателя оставалась неустроенной, денег он себе не смог добыть ни шпагой, ни пером, дела были плохи. И ему так и не удалось избежать судьбы поэта при вельможе. Некоторое время он был приближенным поэтом герцога д’Арпажона. Герцог требовал похвал. Вносил правки, требовал исправлений по своему вкусу. Прециозный стиль, который был тогда в моде, лучше всего описать словами Маяковского: «Сделайте нам красиво». Сирано приходилось «делать красиво». И все же он написал трагедию «Смерть Агриппины» - правда, спектакль не задержался на сцене – в нем увидели прямой намек на Фронду (что это было такое, легко найти на исторических сайтах). А через год, в 1654 году вышла книга «Разные произведения господина де Бержерака» - с комедией «Одураченный педант» и сорока семью различными эссе.
Кто знает, каков был бы вклад Сирано де Бержерака во французскую литературу, если бы не несчастный случай: по дороге во дворец герцога он получил удар тяжелой деревянной балкой, сорвавшейся с крыши строящегося дома. Некоторое время он совершенно не мог писать – и герцог д’Арпажон попросту выкинул его на улицу. Кстати, до сих пор не установлено, было ли это несчастье таким уж случайным.
Он успеет написать еще несколько десятков страниц. Но судьба приготовила ему еще один удар: у Сирано украли сундук, в котором хранились рукописи его романов, в частности «История Искры» и «Государства и Империи Солнца». И если вторая впоследствии все же обнаружилась, то «История искры» так и остаётся утраченной.
28 июля 1655 года он умер в доме своего кузена. И на двести с лишним лет Франция забыла о нем.
- Рагно (сквозь слезы).
- В театре, y Мольера.
- …
- Я возмущен неимоверно:
- Вы знаете, y нас поставили Скапена, --
- Он сцену взял y вас.
- Ле-Бре.
- Да, полностью.
- Сирано.
- И сцена
- Успех имела?
Да, это правда. И Мольера часто упрекали в том, что он позаимствовал одну из сцен «Проделок Скапена» у Сирано.
И «Путешествия Гулливера» были бы без Сирано другими.
Не говоря о бароне Мюнхгаузене…
В жизни человека, целых народов и всего мира случаются периоды беспросветности. Кажется, что на этом все и закончится.
Но это неправда.
Через два столетия стихи Сирано де Бержерака прочитал Теофиль Готье. Французские романтики усилили к нему интерес. А затем Эдмон Ростан написал свою бессмертную пьесу.
Сирано де Бержерак был, как мне кажется, куда интереснее Д’Артаньяна. И был настоящим рыцарем. А рыцарский девиз, как известно, «Делай что должен – и будь что будет».
