Текст: ГодЛитературы.РФ
«Детство его было очень скудным, книг в доме было мало, несмотря на это Саня рано научился читать. Близкие друзья подарили семье двухтомник Лермонтова, он стал любимым поэтом Солженицына. Ребенком он перечитывал эти книги много раз, размышляя о своей грядущей судьбе. Отец его ушел из жизни, как и Лермонтов, в 27 лет, и мальчик думал, что ему также суждено прожить короткую жизнь. Еще ребенком он много писал, к нему рано пришло предчувствие, что он станет писателем», – начала свой рассказ Наталия Солженицына.
Следом учителя узнали о том, что критик Павел Басинский называл жизнь Солженицына «русским романом», а, по словам Ахматовой, писатель прожил «некалендарный ХХ век».
Еще в школьные годы он издавал самодельный рукописный журнал «ХХ век»: всего вышло 16 номеров, «сверстанных» из школьных тетрадей. Юный писатель указывал, что у издания миллион подписчиков, но в реальности читателей было два – его мать и друг Миша.
Увы, становление Солженицына как писателя произошло в лагерях – он провел в заключении 11 лет. Новый Иерусалим, строительные работы в Москве, где Солженицын укладывал плитку в строящемся доме на площади Гагарина, Рыбинск, «шарашка» в Загорске, Бутырская тюрьма, Экибастузский лагерь на севере Казахстана, описанный в повести «Один день Ивана Денисовича»... Особенно плодотворными для творчества оказались именно эти три каторжных года. Александр Исаевич писал по 16 строк в день, а потом заучивал их наизусть. «Память – это единственная заначка», – говорил он.
Заключение сменилось ссылкой на юг Казахстана, в село Коктерек, где он устроился учителем в среднюю школу, преподавал математику и физику. «Он в Коктереке «захлебнулся» преподаванием: назначал кружки, дополнительные занятия», – рассказывает Наталия Дмитриевна.
В начале 1965 года в алма-атинской газете появились рассказы учителей и учеников той самой школы в Коктереке. Ученики вспоминали: «Солженицын заражал нас своей энергией. В класс врывался, как вихрь, садился на табурет, как в седло. С ходу начинал вести урок, и хотелось попасть в его темп». «Секрет обаяния Александра Исаевича в том, что он никогда не выказывал превосходства. Держался с нами просто, как с равными. Никогда не опаздывал и всегда выполнял, что обещал», – писали они. «Когда сказали, что Исаевич стал писателем, я очень удивилась, его призвание – педагогика. Педагог он был на редкость талантливый, умел подобрать ключ к сердцу каждого ребенка», – делилась одна из его учениц. «Я учился у Вас три года. Мне, получавшему у Вас тройки по физике и математике, удалось получить отличные оценки при поступлении в Новосибирский институт и с отличием его окончить. Я больше не встречал ни в учебе, ни в жизни человека более честного и трудолюбивого, чем Вы», – тепло отзывался один из учеников о Солженицыне.
В 1956 году во времена оттепели Солженицын был реабилитирован. После возвращения из ссылки его «тянуло учительствовать»: он стал преподавать физику и вести кружок электротехники. Одновременно погрузился в творчество: в 1959 году в Рязани за месяц за самодельным столиком под цветущей яблоней Солженицын сочинил «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор». Ему удалось раздобыть пишущую машинку, на которой он печатал без полей и пробелов для экономии места.
В 1961 году «Один день Ивана Денисовича» оказался на столе главного редактора «Нового мира» Александра Твардовского. Он всю ночь читал рукопись, так и не лег спать. А потом велел узнать, кто автор. На рукописи стояла подпись – А. Рязанский.
«Только спустя 11 месяцев рассказ был напечатан, Твардовскому не так-то просто было его пробить, – рассказывает Наталия Дмитриевна. – В редакции «Нового мира» бесперебойно звонил телефон, плакали, благодарили, искали автора. А в 1970-м Солженицыну присудили Нобелевскую премию «за нравственную силу, с которой он продолжил традиции русской литературы».
Еще одна интересная деталь из рассказа Наталии Солженицыной: писателя в свое время искренне потрясла «Война и мир». Он мечтал написать эпопею о русской революции, свидетелями которой были все взрослые, окружавшие его с детства. Так был задуман «Архипелаг ГУЛАГ».
После высылки из СССР семья поселилась в США, где Солженицын стал педагогом уже для своих детей. «В Вермонте он писал эпопею «Красное колесо». Наши дети подрастали. Я занималась с ними русским языком и литературой, Александр Исаевич – физикой, математикой. Я вывезла все советские учебники по всем предметам», – вспоминает Солженицына.
Обратную связь Наталия Дмитриевна получила незамедлительно: учителя отметили, что дети с интересом продолжают изучать «Один день Ивана Денисовича» и «Матренин двор». «Солженицын писал о человеке, оказавшемся в экстремальной ситуации, о том, как выжить и остаться человеком, а это всегда актуально», – подчеркнула вдова писателя.
Педагоги также задали вопрос о наставниках Александра Исаевича и узнали, что одним из них был друг семьи и отец его приятеля Миши – инженер по профессии. Неслучайно будущий писатель выбрал физмат и всю жизнь преклонялся перед инженерами. «А в целом его воспитал лагерь, люди, которые были рядом, ведь он угодил туда в 26 лет, совсем молодым. «Меня воспитала каторга, ей я предан не меньше, чем русской литературе». Так он говорил о себе», – сказала Наталия Дмитриевна.
А по окончании встречи Наталию Солженицыну поприветствовали педагоги и учащиеся школы № 1520 имени Капцовых – того самого учебного заведения, где она училась.
«Трудно найти человека, который любил бы родину так самоотверженно, как Солженицын. Ради нее он прожил такую долгую жизнь, дождался окончания своего изгнания и вернулся домой. Будут ли его читать? А это от вас во многом зависит», – подытожила Наталия Дмитриевна, обращаясь к педагогам.
Встреча состоялась в рамках проекта «Клуб полезного досуга». «Клуб полезного досуга» – просветительский проект Корпоративного университета московского образования для столичных учителей, запущенный в Год педагога и наставника. Благодаря этому проекту учителя посещают выставки ведущих музеев столицы по литературе, истории, краеведению, биологии и вместе с научными экспертами обсуждают преподавание в школе тем, связанных с искусством и естественными науками.
