Сергей Шаргунов: «Чтобы больше ни один человек не погиб»

Текст: Андрей Мягков

Фото: echo.msk.ru

«Здорово, что в сердцевине страны литература ставится во главу угла», - одна из первых фраз, сказанных Шаргуновым этим вечером, и одна из последних, в которых фигурировала литература. Вряд ли кто-то из собравшихся забыл, что Сергей еще и писатель, но тема встречи автоматически заставляла апеллировать скорее к депутатской стороне его деятельности.

Шаргунов сразу дал понять, что настроен на диалог - и вопросы посыпались. После недолгого экскурса в 93-й год - замечания, что мало кто сейчас отличит события 91-го от 93-го («они слиплись в ком, и хорошо бы этот ком разлепить»), да инсайдерской информации о том, что роман Сергея «1993», может статься, экранизируют - помыслами и речами безвозвратно завладели Крым и Донбасс.

Понимает ли Сергей логику тех, кто выступает против того, что Крым вернулся в состав Российской Федерации? Понимает, но, конечно, не разделяет: некоторые люди всегда будут выступать против своего государства, «их позиция всегда предопределена», и любое согласие с официальной точкой зрения властей они будут считать «формой верноподданичества». Однако Шаргунов всегда считал, что крымчане имеют свое право на волеизъявление; а насчет аргумента о якобы сомнительной законности референдума Сергей заявил, что «когда это нужно и выгодно - никакой закон не писан», и сослался на опыт Косово - так что те, кто сомневается, могут адресовать свой вопрос Вашингтону. В конце концов, устав ООН закрепляет за каждым народом право на самоопределение - да и вообще «эта история готовилась все 20 лет»: первый референдум в Советском Союзе прошел не где-нибудь, а в Крыму - это был референдум о преобразовании Крыма в республику, и свыше 90% проголосовали за то, чтобы на условиях нового союзного договора стать частью России. На выборах в парламент также выиграл блок с говорящим названием «Россия», был избран президент по фамилии Мешков, «который сразу взял курс на Россию»… Но дальше в Крыму высадился десант из Киева, и вот это как раз была настоящая аннексия, все законодательные акты были отменены - и с тех пор крымчане снова и снова подавали на референдум. «Сколько бы ни было несправедливости в нашей стране <…> то, что Крым вернулся в Россию - это справедливость. Но дальше возникают вопросы про Донбасс, которые наверняка прозвучат - это боль, кровь, и беда». И вопросы, конечно, прозвучали.

«Вы как писатель патриотично, но несколько, может быть, упрощенно представляете эту проблему», - без обиняков заявил Шаргунову житель Донбасса, над домом которого регулярно летают снаряды, и спросил, есть ли из всего этого выход и могло ли выйти по-другому. Пришлось объясняться. Бесконечные телевизионные разговоры о ситуации писатель назвал «культом тупика», ведь ни к какому выходу они не приближают. А что касается продолжающихся военных действий в Донбассе: «Есть мнение, что Крым должен был стать не точкой, а точкой с запятой. Насколько безупречно прошла крымская история, настолько ужасной получилась донбасская». Но, тем не менее, недавнее решение об упрощенной выдаче паспортов Шаргунов поприветствовал: сам же он и вовсе сторонник «скорейшего признания Донецкой и Луганской Республик».

«Я мечтаю о том, чтобы кровь не лилась, чтобы больше ни один человек не погиб», - признался Шаргунов и рассказал, как жутко ему было, когда четырехлетний мальчик сказал своему отцу: «Я сейчас здесь немного полежу, и мы пойдем домой», - и умер. И когда живой мальчишка в подвале говорил уже самому Сергею: «Страшно - все время ба-бах», было жутко тоже.

Публика, которую Шаргунов прозорливо называл собеседниками, в какой-то момент и вовсе перестала задавать вопросы и принялась рассказывать сама. Писатель не обиделся: «Все живо заинтересованы в общении. Пишите мне на почту».

Сборник малой прозы Шаргунова «Свои» молча грустил на столе - ну, как-нибудь в другой раз.