Текст: Михаил Визель

Фотографии с сайтов издательств

1. Шамиль Идиатуллин. «Бывшая Ленина»

М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2019

Шамиль Идиатуллин - начальник отдела ИД «КоммерсантЪ», а значит - мастер каламбурного заголовка. В фэнтезийных романах они не слишком уместны, но в романах реалистических мастерства в кармане не утаишь. «Город Брежнев», принесший Идиатуллину попадание в «призовую тройку» (да простится нам эта спортивная терминология) «Большой книги» 2017 года - это ведь не только недолгое и подзабытое название города Набережные Челны, но четкая привязка ко времени и, метафорически, намек на крепко вцепившийся в этот самый город застой…

В новом романе действие происходит «вот прямо сейчас», и название его - тоже хоть на передовицу родной Шамилю газеты. Конечно, всякий житель современной России сразу понимает, что речь идет о переименованной улице, в данном случае - в маленьком провинциальном городке Чупове Сарасовской области (все созвучия - случайны), задыхающемся от огромной свалки, куда свозят мусор со всей области. Но едва погрузившись в роман, читатель замечает, что речь идет о бывшей квартире главной героини - Елены Митрофановой, оставшейся по наследству, как принято в современных российских семьях, в качестве будущего «приданого» дочери-студентке. Точнее, она так думает: потому что устоявшаяся жизнь приличной во всех смыслах и благополучной сорокалетней женщины вдруг с размаху, как глиссер о притаившуюся под водой корягу, налетает на неожиданное препятствие - и переворачивается вверх дном. Не хватающий звезд с неба, но надежный муж вдруг ухватывает неожиданную звезду и взмывает в районную административную стратосферу, но как-то резко теряет в надежности, а сама Лена неожиданно для себя оказывается в центре схватки бульдогов под ковром. Причем в роли одного из собаководов. Тут-то и проступает третий смысл названия - не растеряла ли себя Лена где-то по дороге? Не стала ли она сама бывшей, как ее квартира?

Предмет же схватки - всё та же cвалка: в буквальном смысле задыхающиеся чуповцы хотят выбрать мэра, который решит проблему. Но ведь слыханное ли это дело - позволить горожанам выбрать самим, кого они хотят, а не того, кого хочет начальство! Даже если начальство, в сущности, хочет того же. В ход идут все грязные политтехнологии XXI века - секретные и публичные группы в "вконтатике", групповые мессенджеры, засланные провокаторы, чья задача - подвести невинную группу друзей под статью.

Идиатуллин, как начальник региональной сети федеральной газеты, прекрасно знает эту неаппетитную кухню. И этим, кстати, его роман выгодно отличается от другого недавнего произведения на жгуче современную тему - романа «Оскорбленные чувства» Алисы Ганиевой, которая, будучи столичным литературным критиком, все-таки, похоже, судит о нравах уездной политической элиты более понаслышке. Но эта же вовлеченность играет дурную шутку. Шамиль Идиатуллин - цепкий и наблюдательный автор, любящий не только каламбуры, но неожиданные обороты и метафоры.

Ценность романа в качестве инструкции по теме «как не быть использованным политическими манипуляторами» несомненна.

Как и в качестве пособия на еще более востребованную тему «как закончить ставшие токсичными застарелые отношения».

Возможно, по нему будут писать лет через тридцать курсовые (если тогда еще будут курсовые) на тему «Протестные настроения конца десятых годов и методы их нейтрализации». Но будут ли его читать за пределами курсов политологии - сказать сложно. Впрочем, про кого из современных сочинителей можно сказать это с уверенностью?

2. Элизабет Гилберт. «Город женщин»

Перевод c англ. Ю. Змеевой

М.: Группа Компаний «РИПОЛ классик» / «Пальмира»

Элизабет Гилберт - настоящий американский писатель-бестселлермейкер. А настоящего американского бестселлермейкера в первую очередь заботят не вопросы стиля, а внятность и последовательность истории. Tell me your story - требует читатель, он же зритель сериалов. И автор, от лица престарелой Вивиан, бывшего театрального костюмера (и не только), начинает свою историю: «Летом 1940 года меня, девятнадцатилетнюю дурочку, отправили жить к тете Пег в Нью-Йорк. У тети был свой театр».

Элизабет Гилберт - не просто бестселлермейкер, но и звезда. А значит, может себе позволить вести свою историю о том, что и ее интересует. А интересует ее специфический театр бурлеска, балансирующий на грани пародии и откровенной пошлятины, роскошные платья 40-х годов и, разумеется, «отношения», как они выглядели в ту эпоху для молодой девушки поколения матери самой Гилберт: к мужчинам, к сексу, к деньгам, к сексу за деньги, к сексу без мужчин.

И на протяжении 460 страниц с мягким юмором и уместным сарказмом рассказывает об этих волнующих ее предметах.

Наверно, роман мог бы быть и покороче - но, с другой стороны, как отказать себе в удовольствии вставить что-то вроде:

«Я отдаю себе отчет в том, что далеко не все было лучше в 1940-е. К примеру, дезодоранты и кондиционеры тогда изрядно уступали нынешним, и воняло от всех жутко, особенно летом, а еще у нас был Гитлер. Но поезда, несомненно, были роскошнее нынешних. Вот когда ты в последний раз наслаждалась солодовым молоком и сигаретой в поезде? То-то же».

3. Владимир Гуга. «Мама нас точно убьёт!»

М.: ЛИТЕRRАТУРА, 2019

Вспоминая свои первые литературные опыты, Бабель писал: «Краткость содержания соперничала в моих творениях с решительным забвением приличий». Про, как это ни странно (учитывая уже не очень нежный возраст), дебютный сборник рассказов московского прозаика, литературного обозревателя и, как с гордостью указано на обложке стостраничной книжки, «ответственного за шлагбаум автостоянки московской Библиотеки им. А.П. Чехова», можно сказать примерно то же самое. С поправкой на то, что те приличия, забвение которых чуть не привело Бабеля на cкамью подсудимых (спасла Февральская революция), мало кого уже сейчас волнуют.

Но повествовательные и жанровые приличия автор нарушает с таким же азартом.

Никак не угадаешь, куда выведет его очередная короткая история.

Может - в пикантный анекдот: Димка жалуется за пивом рассказчику, что не может больше спать с Ленкой, сестрой-близняшкой их общего друга Петьки, потому что всякий раз ему кажется, что он занимается сексом с самим Петькой, - и у рассказчика отлегает от сердца: ему больше не надо обманывать друга, потому что он сам порой полеживает с Ленкой. Хотя… гм… как же он сам не замечал, до чего похожи! И правда, нехорошо.

Может - в современную сказку: пенсионерка на курорте по какой-то странной блажи целует лебедя в клюв - а тот превращается в пузатого лысого мужика. Только они не живут после этого долго и счастливо. А может, просто в какую-то офисную дичь: большой шкаф в офисе совершает самоубийство, выбрасываясь из окна, клерки ждут, что их распустят по домам: не пожар, но всё-таки ж форс-мажор! Ничего подобного - их оставляют на сверхурочные.

Хармс, Зощенко, Мамлеев? Говорить, что Владимир Гуга продолжает их традицию, слишком нескромно; но он явно движется проложенными ими путями.

4. The Big Idea. Введение в XXI век

Ad Marginem, 2019

Салли Хайнс «Может ли гендер меняться?» Перевод с англ.: Мастерская литературного перевода Д. Симановского

Шелли Фэн. «Заменит ли нас искусственный интеллект?» Перевод с англ.: Наталья Рыбалко, Анастасия Суслопарова, Мастерская литературного перевода Д. Симановского

Джейкоб Филд «Есть ли будущее у капитализма?» Перевод с англ.: Александр Дунаев

Джулиан Шизер. «Помогает ли нам медицина?» Перевод с англ.: Настасья Вахтина

Издательство Ad Marginem, созданное некогда для того, чтобы «подбирать с краев» философские, а потом и художественные произведения, по тем или иным причинам не попадающие в мейнстрим, в последние годы все увереннее чувствует себя в авангарде этого самого мейнстрима, задавая новые тренды на русском книжном рынке. Самый четко очерченный из них - «переупаковка», приведение научно-популярных и мировоззренческих сочинений в формат, привычный для современных менеджеров с их пауэрпойнтными презентациями - не более чем по три пункта на кадр. Склонность к такой прямоте мышления вовсе не обязательно свидетельствует об отсутствии глубины; как мы видим,

авторы объединенных в новую серию 140-страничных полноцветных брошюр берутся за вполне глубокие темы.

Выбор их может показаться произвольным - можно ли проблемы перехода и трансформации полов, касающиеся малого процента людей, сравнить по значимости с проблемой развития и перехода капитализма, касающейся всех? Редактор-составитель серии Мэттью Тейлор, директор британского Королевского общества искусств (Royal Society of Arts), уверен - можно, потому что проблема принятия или неприятия изменения гендерных ролей тоже касается всех. А еще он своим именем и участием как бы гарантирует качество представляемых книг. И это тоже одна из важнейших тенденций: как в поп-музыке пятидесятилетней давности, в поп-нон-фикшн наших дней фигура продюсера выходит на первый план.

5. «Матвей Казаков и допожарная Москва»

Авторы-составители: Золотницкая З. В., Иванова Т. В.

Дизайн: Анна Сушкова

М.: Кучково поле, Музей архитектуры им. Щусева, 2019

Формально эта книга являет собой каталог одноименной выставки, проходившей в Музее архитектуры; фактически - великолепный альбом, отличающийся не только прекрасным полиграфическим исполнением, но и, что куда более существенно, продуманной концепцией и полнотой содержания. Матвей Казаков - не только один из двух крупнейших архитекторов своего времени, чья яростная творческая конкуренция с Василием Баженовым породила немало отдельных шедевров, но и крупнейший, как бы мы сказали сейчас, урбанист, думавший целыми кварталами и озабоченный гармоничностью городской среды. Именно он застроил совершенными в своей пропорциональности палладианскими особняками центр Москвы, и он же расставил по ее окраинам дворцы готические. А еще, как все лучшие архитекторы того времени, он был великолепным рисовальщиком.

Первая половина 330-страничного фолианта, содержащая проекты и эскизы, - это мечта Матвея Казакова, человека Просвещения, об идеальном жилище в идеальной городской среде; вторая, гравюры и рисунки - ее воплощение в неидеальном мире. Ставшем еще менее идеальным уже через несколько месяцев после смерти архитектора, последовавшей в октябре 1812 года, после наполеоновского нашествия.

А в целом альбом - прекрасный образец «классического» подхода к презентации искусства

- без упора на «инфотейнмент», «визуалку», стиль инстаграма и т. д. Хорошо, когда разные подходы не вытесняют, а дополняют друг друга. И не только в книгоиздании.