Почему же не Маринина?

Текст: Петр Моисеев ^*

Фото с сайта Александры Марининой 

Ведь называли же ее когда-то русской Агатой Кристи? Называли. Но вот какие были для этого основания?

Писать Маринина, безусловно, всегда умела; и поначалу она умела писать именно остросюжетную прозу. Ранние романы о Каменской захватывают запутанностью сюжета и энергичностью изложения. Если вспомнить, что в середине девяностых хитами развлекательной литературы были боевики Бушкова и Доценко, так ничего удивительного, что Маринина привлекла к себе внимание:

у нее и интрига сложно построена (иногда даже чересчур сложно), и героиня — аналитик, а не каратистка, например.

И анализирует она — не всегда, но часто — то, что на первый взгляд кажется неразрешимой проблемой, то есть классическую детективную загадку. Почему, например, осужденный, уже сидя в тюрьме, продолжает клясться в своей невиновности, хотя абсолютно все указывает на него? Или, скажем, почему (в недавнем романе «Другая правда») убийца приходит сдаваться, когда никто еще и не подозревает о совершенном убийстве? Завязки интригуют, развязки часто бывают неожиданными. Реализмом писательница тоже, к счастью, почти не грешит (если не считать описания процедурной стороны расследования). Только этого мало — не для того, чтобы быть занимательной и любимой читателями, а для того, чтобы написанное могло считаться детективом. Если попристальнее всмотреться в романы о Каменской самого славного периода в творчестве Марининой (примерно до начала нынешнего тысячелетия), то

обнаружится занятная тенденция: разгадки в них оказываются связаны то с научной фантастикой (или с тем, что покажется таковой простому читателю), то с появлением двойников, то с гипнозом. Западный криминальный роман все это проходил… в конце XIX — начале XX века.

Чего-чего тогда только не было — и зловещие изобретения в романах Эдгара Уоллеса, и доктор Мабузе с магнетическим взором из романов Норберта Жака. Все было. Но — за все надо платить. Жак не стал классиком детектива — преступные гипнотизеры скорее проходят по ведомству бульварной литературы. Уоллеса не приняли в английский Детективный клуб (куда в 30—40-е входили Честертон, Кристи и масса других перво-, второ- и даже третьеклассных детективистов). И это при том, что отдельные детективы у Уоллеса попадались! Но — бульварщины было больше.

Конечно, Маринина свою бульварщину смягчала за счет литературного дарования (оно у нее поменьше, чем у Булгаковой и Яковлевой, но, безусловно, имеется).

И все же ее романы зачастую держатся на драйве — и разочаровывают, когда доходишь до объяснений. Кристи или Энтони Беркли, наоборот, могли позволить себе неспешность в начале и середине книги — но ошеломляли разгадкой, коварной в своей простоте. Этой красивой и неожиданной простоты Марининой тоже не хватает: понимая, что читателя надо же чем-то удивить, она наряду с грубоватыми приемами вроде вышеперечисленных начинает иногда до предела усложнять сюжет, как в «Не мешайте палачу», например. Здесь и те самые гипнотизеры; и различные группировки, которые за гипнотизерами охотятся, чтобы использовать в своих целях; и серия убийств в окружении кандидата в президенты; и компрометация действующего президента; и серия убийств серийных убийц. Нет только той самой простоты, которую поэт справедливо называл неслыханной.

Иногда, впрочем, Маринина действовала и наоборот — открывала все карты и пыталась оперировать исключительно динамикой и напряженностью сюжета, не оставляя под конец ни самомалейшего сюрприза (как в романе «За все надо платить»). Надо ли говорить, что и такой метод имеет мало отношения к детективному жанру?

Я вовсе не хочу сказать, что Маринина — плохая писательница. Она умеет рассказывать истории (когда хочет, разумеется); она отчасти оздоровила атмосферу в нашей развлекательной литературе в середине 90-х. Конечно, какая-нибудь «Контрибуция» Юзефовича (самим автором оцениваемая очень низко) гораздо изящнее по построению сюжета, чем даже лучшие вещи Марининой. Но и создательница Каменской может доставить — и доставила — немало приятных часов любителям приятной литературы.

^* Петр Моисеев — кандидат философских наук, литературовед, специалист по истории и теории детективного жанра