Текст: Андрей Цунский
Фото: baikal24-kultura.ru
В 1937 году у Вампиловых было уже 4 детей, младшего назвали в честь самого Пушкина - Сашей. Через полгода отец был арестован и расстрелян по безумному обвинению… Любознательные читатели легко узнают и о ламах в роду Вампиловых (кажется, ламой был и его прадед Вампил), и о русских священниках в роду его матери. О том, как удивительно порой, по выражению Булгакова «тасуется колода»…
«Я уверен, все будет хорошо. И, вероятно, будет разбойник - сын, и боюсь, как бы он не был писателем, так как во сне я все вижу писателей. Первый раз я во сне с самим Львом Николаевичем Толстым искал дроби, и нашли. Второй раз я во сне пил водку с Максимом Горьким и целовал его в щетинистую щеку. Боюсь, как бы писатель не родился...». Из записки В. Н. Вампилова беременной жене.
«Отца взяли за то, что у него было слишком много книг для сельского учителя». А. Вампилов
ТАК БЫЛ ЛИ ГЕНИЙ?
Олег Павлович Табаков сказал, что Вампилов опередил театр - на 30 или на 50 лет…
Константин Аркадьевич Райкин сказал, что энергия пьес Вампилова не уступает по силе энергии Шекспира…
Может быть, мэтры просто отдали таким образом дань памяти человеку, которого недооценили при жизни, а теперь время прошло и просто нужно сказать что-то очень хорошее, чтобы оправдаться, принести запоздалые извинения? Но во дворе «Табакерки» поставлен памятник - посреди дворика беседуют о чем-то Виктор Розов, Александр Володин - и Александр Вампилов. Почему? И, кстати, как ставить сейчас его пьесы, ведь время изменилось, и насколько! Может быть, он не опережал время, а умел видеть сквозь него?
Вампилова трудно, и, наверное, невозможно, причислить к шестидесятникам, хотя он абсолютно попадает в их когорту по десятилетию. При внимательном чтении, при точной и тонкой постановке в его пьесах можно увидеть очень болезненное, трудное для самого драматурга предвидение.
КАК XXI ВЕК СПАС СЕМЕНА КАЛОШИНА
Администратор гостиницы Семен Калошин не испугался бы до почти что ставшего для него смертью - и катарсисом - сердечного приступа в «Истории с метранпажем». Он просто сбегал бы к ближайшему компьютеру или даже вынул из кармана смартфон и узнал, что такое «метранпаж». Персонажи «Двадцати минут с ангелом» не считали бы стоимость несданных бутылок, и из истории с нехваткой денег точно выкрутились бы.
История Колесова сейчас в 90 процентах случаев имеет одно решение: ««Нет, Таня. Или жить, или размышлять о жизни - одно из двух. Тут сразу надо выбрать. На то и на другое времени не хватит». И происходит прощание в июне.
Зилов… «Ну, вот мы с тобой друзья. Друзья и друзья, а я, допустим, беру и продаю тебя за копейку. Потом мы встречаемся, и я тебе говорю: «Старик, говорю, у меня завелась копейка, пойдем со мной, я тебя люблю и хочу с тобой выпить». И ты идешь со мной, выпиваешь. Потом мы с тобой обнимаемся, целуемся, хотя ты прекрасно знаешь, откуда у меня эта копейка. Но ты идешь со мной, потому что тебе все до лампочки, и откуда взялась моя копейка, на это тебе тоже наплевать… А завтра ты встречаешь меня - и все сначала…» Не часто ли происходит это в нашей повседневной жизни?
И вдруг, как ведро холодной байкальской воды на голову: «Идеи мы отстоим, но у нас не будет детей. Для кого тогда идеи? С человека, который знает, что у него не будет внуков, трудно спрашивать. Его ничем не удивишь. Общечеловеческая точка зрения. Аполитично, вредно. Хорошо, можно забыть тех, кто умер. Забудем, хотя некоторые из них забвения не заслуживают. Но как же забывать тех, которые будут, - детей и внуков?»
ЗАБЫТЫЕ ВНУКИ
Отчего так тоскливо читать эти строки? Неужели дети и эти внуки - это мы? И эти строчки из записной книжки Вампилова - настоящее, а не обратное предсказание? Означает ли это, что не спасется агроном Хомутов, так и не навестивший мать, погибнет от тоски и водки Зилов, найдется на Калошина свой «метранпаж»? Все сложнее. «Настоящая трагедия - это не когда гибнет герой, а когда гибнет хор», - писал Иосиф Бродский. Мы не погибли. Мы смеемся. Грустим. Работаем. Но отчего так быстро растет число Зиловых и Калошиных? Все ли в порядке с нашим «хором»?
Вампилов раньше других понял, что жизнь не просто меняется, а меняется с каждой секундой быстрее.
«Бетховен не повторится. Чем дальше от Бетховена, тем больше человек (в известном смысле) будет становиться животным, хоть и еще выше организованным. В будущем человек будет представлять из себя сытое, самодовольное животное, безобразного головастика, со сказочным удобством устроившегося на земле и размышляющего лишь о том, как бы устроиться еще удобнее. Время Пушкиных и Бетховенов будет рассматриваться как детство человечества. Головастик скажет: «Как ребячились люди! Занимались какой-то поэзией, как это?.. Музыкой. Что это такое? И зачем она им тогда понадобилась?»
Квалификация специалиста устаревает через несколько лет. Образование уступает способности приспосабливаться. Все меньше людей посвящает жизнь одной профессии, все больше - часто переезжает, меняет род занятий. Все меньше у людей настоящих и преданных друзей… Описывая Зилова, Саяпина и Калошина - людей, которым по большому счету все равно, чем заниматься, работа для них - просто потерянное время, Вампилов предсказал появление того, что ученые называют «атомизацией общества», и того слоя общества, который сейчас без особого уважения называют «офисным планктоном». Детей Зилова. Нас.
ТО, ЧТО ВНЕ ВРЕМЕНИ
После смерти Вампилова многочисленные знакомые и немногочисленные друзья в подробностях рассказали о его работе в газете «Советская молодежь», о его вечной веселости, забавных выходках и милых шутках. Эти люди рассказывали чистую правду - он таким бывал, да, это он, как его «Сильва» «принимал на проспекте с шести до восьми» - так он обыгрывал и «приемные часы», и прием внутрь напитков с приятелями.
Как многие дети своего времени, принадлежал он к «безотцовщине» - отцы, убитые на войне, арестованные - и просто воспользовавшиеся изобилием одиноких женщин. Оттого-то его Володя Бусыгин и придумывает оригинальный «способ» погреться на далекой станции у незнакомых людей:
БУСЫГИН. Плохо ты знаешь людей.
СИЛЬВА. А ты?
БУСЫГИН. А я знаю. Немного. Кроме того, иногда я посещаю лекции, изучаю физиологию, психоанализ и другие полезные вещи. И знаешь, что я понял?
СИЛЬВА. Ну?
БУСЫГИН. У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто. Надо соврать, как следует, только тогда тебе поверят и посочувствуют. Их надо напугать или разжалобить.
Значит еще можно напугать нас, можно разжалобить? Но как охотно поддерживает план «Сильва»:
СИЛЬВА. … Ну и папаша! (Передразнивает.) "Вы нужны мне сию минуту!" Гусь! Все они гуси. Твой, видать, был такой же, скажи?
БУСЫГИН. Не твое дело. (Идет к двери.)
СИЛЬВА. Постой, почему бы этому слегка не пострадать за того. Тут все справедливо, по-моему.
Это уже так близко к нашему миру, где справедливость приравнивается зачастую к жестокости…
И после всех поворотов действия - финал, оставляющий надежду. Надежду для множества людей:
САРАФАНОВ. То, что случилось, - все это ничего не меняет. Володя, подойди сюда… Что бы там ни было, а я считаю тебя своим сыном. (Всем троим.) Вы мои дети, потому что я люблю вас. Плох я или хорош, но я вас люблю, а это самое главное...
По отношению к другому, неосуществленному замыслу, Вампилов записал: «В целом же вся эта история замышляется для того, чтобы, говоря высоким слогом, сохранить и приумножить человеческое в человеке».
СМЕЯВШИЙСЯ НАД СТАРОСТЬЮ
Когда пишут о Вампилове, часто цитируют его слова о том, что он знает, что старым не станет. И пропускают такую строчку: «9 марта. В моей голове, как нож бандита в темной тихой ночи, сверкнул первый седой волос. Пока один. Но он недолго будет одиноким - жизнь об этом позаботится. Мне грустно, милая, когда я думаю о том, куда ведет эта серебряная ниточка. Серебряный дождь». Предчувствие ранней смерти, наверное, было. Но главным было другое - он знал, что опередил время, и не успеет застать те годы, когда действительно станет нужным, когда театр Вампилова, драматургия Вампилова станут такими же устойчивыми определениями как «театр и драматургия Чехова», но сил на работу с режиссерами и актерами уже не будет.
УВЕКОВЕЧЕННЫЙ
Именем Вампилова названы театры, фестивали, есть Фонд Вампилова. Ему поставлено несколько памятников, его пьесы не сходят со сцены. Но время Вампилова - все еще впереди. Оно придет - потому что однажды мы осознаем необходимость человека в другом человеке. «Все лучшие известные писатели знамениты тем, что говорили правду. Ни больше ни меньше - только правду. В двадцатом веке этого достаточно для того, чтобы прославиться. Ложь стала естественной, как воздух. Правда сделалась исключительной, парадоксальной, остроумной, таинственной, поэтической, из ряда вон выходящей. Говорите правду, и вы будете оригинальны».
Может быть поэтому время Чехова и Шекспира тоже не проходит?
