Текст: Аполлинария Аврутина *
Байетт А. С. «Ангелы и насекомые»: Повести.
Пер. с англ. М. Наумова. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. — 384 с.
Сборник современной английской писательницы Антонии Байетт «Ангелы и насекомые» состоит из двух повестей. Одна называется «Морфо Евгения», а вторая — «Ангел супружества». Первая названа в честь вида бабочки, символизирующей главные события в жизни главного героя, бедного, но талантливого молодого натуралиста Вильяма Адамсона, которому удается жениться на девушке из состоятельной аристократической семьи, Евгении. В эту семью он попадает как преподаватель естественных наук и, исследуя тайную, невидимую жизнь общественных насекомых, замечает, что точно так же скрыт от суеты повседневности ответ на вечные вопросы о Боге, любви, красоте и мире. Вторая повесть — «Ангел супружества» — рассказывает о том, как увлекшиеся спиритизмом супруги в реальной жизни попадают под власть призрака, но в конце концов избавляются от него, обретая новых себя.
Обладательница докторской степени по истории английской литературы и нескольких других ученых степеней,
Байетт второй раз после романа «Обладать», переведенного на русский язык несколько лет назад, погружает читателя в Викторианскую эпоху.
Умело сохраняя стиль того времени, она имитирует то интонацию сестер Бронте, то Джордж Элиот, то даже старика Харди. Есть даже викторианское морализаторство. Обилие бабочек, которых собирает и исследует герой-коллекционер, вполне себе дополняется ожидаемой родственной любовной связью, чтобы вспомнить еще и про Набокова, однако на этих двух моментах набоковское проявление кончается.
Антония Сьюзен Байетт — автор нескольких десятков книг, по ее произведениям снимаются фильмы, ее романы изучают в лучших университетах мира. Сама крупный литературовед, выступая в роли литератора, Байетт становится той самой бабочкой, которую так любит рассматривать Вильям Адамсон; Байетт трансформирует себя из натуралиста в бабочку, и наоборот.
Прием, знакомый с викторианских времен: автор прикрывается мужским псевдонимом. «А. С. Байетт» или просто «С. Байетт», совсем как Джордж Элиот. Это несколько сбивает читателя с толку, ведь подобная аббревиатура, как и в истории с викторианской писательницей, может дать повод непосвященному заподозрить в авторе мужчину.
С другой стороны, кажется, что перед нами превосходный образчик женской прозы. Есть и красивые сцены, и бабочки, и балы, и романтическая любовь.
Перевод хотелось бы отметить отдельно: легко представить, какой титанический труд стоит за мимолетным, словно крылья экзотического насекомого, появлением в тексте научных терминов.
«А вот гнездо черных муравьев, Acanthomyops fuliginosus; они обосновались небольшими семействами в лабиринтах ходов и укреплений в доме лесных муравьев. А тут, на опушке рощицы, марширует колонна кровавых муравьев-рабовладельцев, Formica sanguinea. Ему всегда была любопытна их военная тактика. Он сказал об этом Мэтти Кромптон и указал на различие между рыжими лесными муравьями, Formica rufa, и рабовладельцами sanguinea: первые были рыжевато-коричневые, с более темным брюшком, чем голова, другие — полностью кроваво-красного цвета».
Пасторальные зарисовки природы, умильные сцены из жизни нескольких поколений большого английского семейства или счастливая история небольшой семьи, члены которой увлекаются спиритизмом, неспешное движение сюжета к «хэппи-энду», который все же происходит в обеих повестях, хотя несколько иначе, чем ожидает читатель…
Все это атрибуты «женской» прозы. Так изъяснялась Эмилия Бронте. Но тут внезапно «пасторальная» струна лопается, наступает постмодернизм.
Читатель вздрагивает. Откуда ни возьмись в истории проявляется скрытое: совершенно неожиданно всплывает преступная связь
брата и сестры - становится явной их скрытая жизнь, словно жизнь муравьев из разрушенного муравейника. Любящая супруга главного героя «Морфо Евгении», оказывается, лишь маскируется под красивую и нежную красавицу, в одно мгновение превращаясь в незнакомое, малоизученное существо, сродни глупому и бездушному мотыльку. Кажется, что автор испытывает такое отвращение к своей героине, что изображает ее в тех же красках и формах, что и гадкую муравьиную матку. Люди — те же общественные насекомые, только хуже, ведь людям дана свобода воли, а насекомым нет, — такой вывод навязывает читателю недобрый автор-постмодернист.
«Я спрашиваю себя, кто они, эти маленькие твари, которые суетятся, нежно носят и кормят друг друга, кусают врагов, — личности в полном смысле слова или, подобно клеткам нашего тела, составляют единое целое и руководимы неким разумом, духом гнезда, подвигающим всех: и матку, и слуг, и рабов, и ее партнеров по танцу — трудиться на благо всего семейства, всего вида?»
Изящное и поэтичное название сборника объясняется просто: перед нами две объединенные общим названием истории, где в роли невинных, чистых и безгрешных ангелов, живущих вечным трудом, выступают насекомые, а также простые слабые люди, ежедневный бесцельный труд которых ничем не отличает их от насекомых; а вот в роли мелких, грязных, невзрачных и пугающих, а главное — совершенно не изученных и непонятных паразитов выступают образованные, состоятельные и с виду столь высоконравственные люди.
В тексте мелькают рассуждения автора о Боге, красоте и материи. Байетт спорит и сама с собой, и со своими героями. Сама писательница не раз говорила о себе в интервью, что она «анти-христианка». Кажется, что и линия болезненной и лживой связи брата и сестры возникла не на ровном месте: несколько лет британскую прессу сотрясали скандальные публикации о конфликте Байетт с ее сестрой, романисткой Маргрет Драббл.
Старый как Европа спор, кто прав, Бог или Дарвин, признаться, читать в современном романе оказывается порой скучновато. Однако
книга красива сама по себе, и, словно пребывая в той эпохе, ты волей-неволей наслаждаешься каждой страницей, каждой сценой, каждым словом.
Читатель становится свидетелем разговора о смысле красоты, но, собственно, именно этим вопросом он и задается всю дорогу.
В наше время, когда, казалось бы, все ответы на вопросы о Боге давно найдены, спор между материалистами и религиозными фанатиками продолжается и по-прежнему на повестке дня. Видимо, поэтому и появилась книга, иначе зачем? Иначе как героям удается сочетать материализм с верой? «Может быть, материя — это и есть Бог», — говорит один из героев.
Книги о таких вопросах способен создавать человек, пребывающий вне материи и вне религии. Очевидно поэтому и автор — сейчас, еще при жизни — считается классиком современной английской литературы.
* Аполлинария Аврутина — доцент Восточного факультета СПбГУ, лауреат премии «Ясная Поляна» (как переводчик О. Памука)
