ЕГЭ расставил ловушки

Текст: Наталья Лебедева Фото: Profi.ru 

До выпускных экзаменов остаются считаные месяцы. Тем, кто выбрал гуманитарные факультеты, предстоит сдать ЕГЭ по литературе. С какими трудностями на экзамене сталкиваются начитанные дети, различающие строфу, анафору и оксюморон? Почему заданиям из серии «вопрос-ответ» не место на экзамене по литературе? И нужно ли читать все произведения из списка, чтобы получить максимальный балл? На эти и другие вопросы отвечает автор многочисленных учебников и пособий по литературе, доцент МГПУ Елена Полтавец.

Елена Юрьевна, как думаете, достаточно ли тех знаний, что дают в школе, для того чтобы успешно сдать ЕГЭ по литературе?

Елена Полтавец: Знания и школы бывают разные. Бывает, знания дают, но в силу разных причин их не берут, бывает, что знания навязывают, но навязанное никакими завязками не привяжешь. Знания можно только добыть собственными усилиями и сделать их неотъемлемой частью своего внутреннего мира. Еще Набоков говорил, что хороший читатель примешивает к произведению каплю собственной крови.

Современный абитуриент, мотивированный на экзамен, найдет все необходимое в библиотеке, интернете и, конечно, дополнительных вопросах к учителю. Но парадокс в том, что чем лучше добросовестный ученик выучит, что такое ремарка, анафора, инверсия, лироэпос, оксюморон, аллитерация, ассонанс и все остальные элементы, знание которых требуется в «Перечне элементов содержания» и «Перечне требований к уровню подготовки выпускников», тем больше вероятность снижения экзаменационных баллов.

Как такое возможно?!

Елена Полтавец: Простой пример, в демонстрационном варианте есть задание по стихотворению Александра Блока «Россия», в котором требуется указать «номер строфы, в которой поэт использует анафору». Школьник, прочитавший хотя бы краткую статью «Анафора» в словаре литературоведческих терминов, найдет анафору, но не найдет строфу. Хотя бы потому, что в перечне «элементов содержания» нет термина «строфа» (но это не так страшно: разработчики КИМов уверены, что школьник не может этого не знать). Хуже другое: шестая строфа предложенного стихотворения, содержащая анафору, представляет собой не строфу, а строфоид, поэтому прилежный абитуриент, повторивший перед экзаменом, кроме термина «анафора», еще и термин «строфа», растеряется.

Другой пример — вопрос по роману «Отцы и дети»: «Как называется значимая подробность, являющаяся средством художественной характеристики (например, отмеченные автором базаровский балахон и английский сьют Павла Петровича)?» Подразумевается ответ: «деталь». Но в теории «деталь» и «подробность» разграничиваются как термины.

На мой взгляд, главная проблема ЕГЭ — концептуальная несостоятельность тестовых КИМов, да и вообще любых однозначных заданий в режиме «вопрос-ответ» по дисциплине «литература». Ситуация некорректного вопроса «Как называется подробность…?» — это ловушка для умного абитуриента. Особенно если он задумается, не имеются ли в виду символика деталей и их противопоставление. Он мог бы обо всем этом написать в сочинении, но не в строчке, в которой поместится не более десятка букв.

Но ведь в ЕГЭ по литературе уже появились задания, где надо писать развернутые ответы объемом в 5—10 предложений.

Елена Полтавец: Это уже не ловушка, а прямо-таки «подстава», и очень серьезная. В демонстрационном варианте приводится эпизод первой встречи Базарова и Павла Кирсанова (глава четвертая романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», от слов Николая Петровича «Вот мы и дома» до реплики Аркадия: «Так, замешкались немного»). Вопрос звучит так: «Как в данном эпизоде «Отцов и детей» намечается основной конфликт произведения?» Создается впечатление, что разработчик этого вопроса не читал великого романа. Потому что основной конфликт романа не намечается ни в антитезе балахона и английского сьюта, упомянутых в эпизоде, ни даже в противопоставлении поколений, ни в мировоззренческих спорах, которые разворачиваются в романе почти до эпизода дуэли, а заключается в конфликте «страстного, бунтующего сердца» человеческого и могилы как трагической участи всякой плоти среди вечной «равнодушной природы». Осознание своей душевной незаурядности и понимание обреченности на одиночество — вот что сближает после дуэли былых антагонистов — Базарова и Павла Кирсанова — и противопоставляет их всем остальным персонажам. Хороший учитель или репетитор так, конечно, и прочитает со своими учениками одно из величайших произведений мировой литературы.

Разработчики утверждают, что если прочитать все произведения по программе, сдать ЕГЭ будет несложно. Так ли это?

Елена Полтавец: Начну сразу с примера. Задание по тому же роману «Отцы и дети»: «Установите соответствие между персонажами и их дальнейшей судьбой. (Персонажи: Евгений Базаров, Николай Петрович Кирсанов, Павел Петрович Кирсанов. Судьба: получает ранение на дуэли, женится на сестре Одинцовой, умирает от тяжелой болезни, женится на Фенечке».) Выполнить это задание может абитуриент, вовсе не читавший романа, при условии, что он знаком с кратким пересказом сюжета, и даже не сюжета, а только финала романа.

Других заданий, которые можно было бы рассматривать как проверку знания текста, в экзаменационном варианте нет, и это понятно: не превращать же экзаменационные вопросы в анекдоты: «Что ела свинья под окном дома Коробочки: а) нектарины; б) бананы; в) авокадо…» Затея с «тестом по текстам», популярная в былые годы, провалилась. Потому что нет смысла спрашивать, как зовут главного героя романа «Евгений Онегин», и нет никакого резона допытываться, помнит ли абитуриент кличку собаки, которую так не любила престарелая родственница Одинцовой в романе «Отцы и дети».

Задания слишком обобщенного характера: назвать произведения, в которых «отображен конфликт между представителями разных поколений», и сопоставить эти произведения с романом Тургенева или назвать стихотворения русских поэтов о Родине тоже не очень-то позволят показать знание текста произведений. Ответ предлагается ограничить 5—10 предложениями. Да и в каких произведениях не «отображен конфликт поколений»?

Вот и получается, что справиться с 16 заданиями первой части может и абитуриент, знакомый только с кратким пересказом произведений. Учтите еще, что список художественных произведений, прочтение которых якобы требуется, не в меру обширен, особенно в части «литература второй половины ХХ — начала ХIX века», что провоцирует недоумение школьника: «Все равно не успею, не упомню, не стоит и читать».

Насколько объективны критерии оценки? Ведь собственно ради объективности и уравнивания шансов и вводился ЕГЭ.

Елена Полтавец: Вот это самое интересное. Кажущиеся пригодными для объективной оценки (знает — не знает) задания первой части таковыми не являются. Вот задание: «Укажите размер, которым написано стихотворение, без указания количества стоп». Предположим, все экзаменующиеся указали правильно. Баллов получили поровну. Но кто-то знает еще и стопность, кто-то — семантический ореол, а кто-то определил семантику пиррихированных стоп. И где абитуриент может показать эти знания?

И вообще странный это подход: в первой части требуется знание терминов, а во второй части требуется написание сочинения. Как будто для сочинения знание терминов не нужно.

Абитуриенты часто спрашивают: «Сколько терминов может быть в хорошем сочинении?» Отвечу: в рассчитанном на 4 часа — не меньше 50—60, а то и 70. Потому что и сюжет, и конфликт, и образ, и пейзаж, и деталь, и ремарка, и анафора, и размер, в общем, все то, что перечислено в «элементах содержания», да и многое другое — это тот инструмент, с помощью которого автор сочинения осуществляет анализ произведения.

А сколько цитат? Ну, скажем, 70—80. Потому что совершенно не нужно тратить время на цитирование целой строфы, когда можно указать, что анафора («когда») и аллитерация (на «р» и «с») в том же стихотворении Блока «Россия» создают образ вечности и напоминают о ключевом слове (если абитуриент знает об анаграммировании, то выделит анаграмму «Россия»). Вот уже три цитаты в одном предложении сочинения.

Но ведь сочинение уже вернули — итоговое сочинение в декабре. И еще все школьники пишут сочинение на ЕГЭ по русскому языку…

Елена Полтавец: «Итоговое» «сочинение» с ориентацией на «метапредметность», рассуждения о жизни, «взгляд и нечто», желательно с привлечением «внепрограммных» литературных произведений и житейского опыта старшеклассников — это, конечно, полезно, но и вредно одновременно. Хотя бы потому, что подготовка этого «экзамена» и ответственность за него возложены на все того же многострадального школьного словесника. И потому, что никакое эссе, «темы» которого звучат пафосно-демагогически и предлагают высказаться за все хорошее против всего плохого, не заменит экзамена-сочинения по литературе. Так же, как рассуждения о том, зачем надо знать математику, не заменят знания хотя бы таблицы умножения.

Наличие нескольких вариантов сочинения (обязательного «итогового» и по выбору в ЕГЭ по литературе) привело к размыванию целей и задач каждого из экзаменов и дезориентации экзаменующихся. Усвоенные школьником требования к «итоговому» «сочинению» мешают ему (и учителю) перестроиться на анализ художественного произведения как эстетического явления, требующийся в сочинении на литературоведческую тему. Да и все старшеклассники благодаря итоговому сочинению быстро усваивают, что художественное произведение — это всего-навсего наглядная иллюстрация к какой-нибудь незатейливой житейской мудрости и что понимание произведения сводится к более или менее удачному привлечению его в качестве «материала» для «аргументации» прописных истин.

«Кого можно назвать верным другом?», «Можно ли изменить мечте?», «Какую роль в судьбе человека может сыграть трусливый поступок?» И эти темы для рассуждений предназначены семнадцатилетним, которые, как кажется, должны были уже прочитать Тургенева, Достоевского и Льва Толстого? Мне кажется, только десятилеткам-четвероклассникам такие темы еще можно было бы предложить, да и то с чувством некоторой неловкости…

Правильно ли я понимаю, что самым правильным было бы вернуться к тому сочинению, которое мы все раньше писали в выпускном классе?

Елена Полтавец: Я уверена, что надо вернуть экзамен-сочинение для выпускников школы. Это должна быть итоговая творческая работа, позволяющая выпускнику раскрыть свои знания и свою, как это модно говорить, креативность. То же — на вступительном экзамене в вуз.

Многие жалуются, что школьники списывают из сборников всяких «золотых» и «бриллиантовых» сочинений, скачивают из интернета… Но никакое ЕГЭ и никакие полицейские меры этому не помешают. Да и в самих по себе сборниках «образцовых» сочинений нет ничего предосудительного, как и в каталогах, скажем, причесок, которые мы листаем, ожидая очереди в парикмахерской. Другое дело, что не всякая стрижка и не всякое платье подойдут конкретному человеку или хотя бы понравятся с эстетической точки зрения.

Мои старшеклассники получали задания написать рецензию на сочинение из «золотого сборника», обсуждали эти сочинения. Но никто не списывал, когда надо было сдавать свою работу. Хотя бы потому, что списывать было неоткуда: каждому ученику давалась индивидуальная тема и при этом такая, которой нет ни в «сборниках», ни в интернете. Да и калейдоскоп цитат из статей и предисловий для раскрытия темы сочинения уж точно не мог заменить логику оригинальной работы.

Как, по вашему мнению, должен выглядеть идеальный экзамен по литературе?

Елена Полтавец: Сочинение по одной из выбранных литературоведческих тем. То есть посвященных анализу творчества/произведения одного или нескольких авторов, перечисленных в программе для экзамена. Ни «свободные», ни беспроблемные «цитатные» темы для экзамена не годятся. Это должен быть экзамен по школьной дисциплине «литература», а не по чувствительности, впечатлительности, сердечной доброте, нравственной зрелости, гражданской ответственности и прочим восхитительным качествам, которым, однако, на школьных уроках не обучают.