Текст: Юлия Щербина
В жалкой полутемной мансарде за письменным столом сидит стихотворец в тщетном ожидании вдохновения. Съехавший парик и шпага на полу намекают на нелепые фантазии и непомерные амбиции. Ребенок орет от голода, жена покорно штопает белье, а явившаяся некстати молочница требует уплаты долгов.
Рифмоплет сочиняет поэму «Богатство», а чтобы хоть как-то прокормить семью – кропает заметки для газетной хроники скандалов и сплетен. На столе красуется экземпляр «Искусства английской поэзии» Эдварда Биши – а на полу валяется сатирический журнал Grub Street Journal, от названия которого происходило прозвище литературных халтурщиков – grub-street авторы.
Название этой жанровой сцены – «The Distrest Poet» – кисти знаменитого английского художника Уильяма Хогарта в разных вариантах перевода звучит как «Несчастный / замученный / бедный поэт». Смысл картины неоднозначен: сочувствие нищете или насмешка над непрактичностью? Сожаление о загубленной судьбе или сарказм над неумением устроиться в жизни? Как бы там ни было, именно благодаря Хогарту «бедный поэт» стал не просто знаковым образом, но, как сказали бы сейчас, популярным мемом XIX столетия.
Ироническое подражание хогартовскому сюжету – работа другого известного английского художника, Джозефа Мэллорда Уильяма Тернера. Поздней ночью в аскетичной чердачной комнатенке молодой поэт ожидает вдохновения. К стене пришпилено изображение горы Парнас, родины греческих муз, а на двери болтается листок с двумя колонками виршей, озаглавленных «Посты» и «Пиры» (игра созвучных английских слов fasts и feasts).
Несмотря на иронический смысл, картина создана в период, когда Тернер пробовал себя в стихосложении. Так что вполне мог и посочувствовать ночным бдениям поэта. Полотно было представлено публике со следующим четверостишием: «О, боги, помогите мысли обуздать, А также вновь познать души горенье! Приди ко мне, стихосложенья муза, Чтоб наконец строку закончить эту» (перевод В. Козлова).
Ключевой образ и общую композицию хогартовского полотна заимствует также итальянец Томмазо Минарди, запечатлевший себя на автопортрете прозябающим в такой же нетопленой и темной чердачной каморке, заваленной всяким хламом вперемешку с книгами. Автопортрет Августа Леопольда Эгга – соотечественника и почитателя Хогарта – и вовсе прямая реплика «Несчастного поэта».
Куда более творческая переработка того же сюжета – прославленный «Бедный поэт» (Der arme Poet) Карла Шпицвега. Согласно соцопросу начала XXI века, это любимейшая после «Джоконды» картина немцев. Немолодой человек в халате и ночном колпаке лежит на продавленном матрасе все в той же чердачной комнатке – окошко едва пропускает свет, крыша протекает, печка нетоплена, а каморка щедро заполнена книгами. На корешке самого большого тома написано по-латыни «Ступени к Парнасу». По одной версии, это музыкальный трактат австрийского композитора Иоганна Джозефа Фукса, по другой – пособие по латинскому стихосложению немецкого педагога Пауля Алера.
На связке бумаг также надпись на латыни: «Третий том моих сочинений». Судя по обугленным листам, лирические творения время от времени используются для обогрева жилища. Держа во рту гусиное перо, поэт скандирует текст, отсчитывая пальцами стихотворный размер. Запись мелом на стене подсказывает, что это гекзаметр. Стихотворец явно пребывает в творческом кризисе и ведет счет унылым дням, делая засечки на дверном косяке.
Не то самоотречение во имя высокого искусства, не то болезненное отчуждение и малодушное бегство от жизни. Многим современникам художника претил «анекдотизм» этого полотна. Им мерещилось издевательство над романтическими идеалами. Предполагали даже, что поэт не высчитывает стихотворный размер, а вульгарно давит пальцами клопов.
Кто точно комичен и смешон, так это «Бедный поэт» в исполнении французского графика Оноре Домье. Неоднозначный и противоречивый образ уплощается до явного гротеска. Поэт не сочиняет стихов, лишь тщетно защищается от дождя. Брошенная возле кровати книга здесь просто характерная деталь собирательного образа. В книжке не разглядеть ни строчки – страницы пусты. Рациональность торжествует над романтикой.
В американской живописи фигура «бедного поэта» превращается в иллюстрацию недружеских отношений литературы с коммерцией. Картина Вашингтона Олстона «Бедный автор и богатый книготорговец» по интенсивности гротеска больше похожа на карикатуру. Однако истолковать её можно по-разному.
Возможно, сочинитель недоволен отказом торговца и в гневе порывается уничтожить рукопись, еще сильнее негодуя при виде слуги, невозмутимо заметающего клочки бумаги. А может, воротила издательского бизнеса в упоении властью рвет несколько страниц – и отвергнутый автор обращается к слуге в попытке доказать, что это высокая литература, а не какой-то жалкий мусор. Может статься и так, что книгопродавец возвращает рукопись с обещанием «подумать на досуге». В этот момент взгляд автора натыкается на бумажные обрывки – и его осеняет догадка: вот что на самом деле означает «подумать»! Не только художнику, но и поэту Олстону этот сюжет был явно знаком не понаслышке.
Не обошли вниманием колоритного персонажа и российские мастера кисти. Малоизвестная работа «Бедный художник», вновь сводящая в единый образ живописца и стихотворца, приписывается выпускнику Петербургской Императорской академии художеств Василию Ильину.
Символично, что галерею несчастных поэтов дополнил и Леонид Пастернак – отец писателя Бориса Пастернака, которого «не читали, но осуждали» идеологически подкованные члены Союза писателей СССР. Картину «Муки творчества» можно считать метафорическим автопортретом художника и собирательным портретом Литератора. Молодой сочинитель стоически сражается с творческим бессилием в компании полупустой чернильницы и переполненной пепельницы.
Образ бедного поэта в разных значениях и контекстах легко найти в творчестве Пушкина, Лермонтова, Полонского. Да и сегодня мем позапрошлого века скорее жив, чем мертв: по-прежнему бытует мнение, что поэт «должен быть бедным и голодным». А вы как считаете?
