Четыре колокольчика. О книгах, которые не дадут уснуть душе

Текст: Дмитрий Шеваров/РГ

Саша Башлачёв. Пять лет нашего студенчества в Свердловске.

Татьяна Яковлева. Чистое и умное перо той "Комсомолки", где я имел счастье работать в юности.

Симона Соловейчика страна узнала тоже благодаря "Комсомолке" - еще в 1960-х. Я же застал его в 1990-х, когда он вдохновенно и азартно создавал свою газету - "Первое сентября".

Павел Демидов. Однажды он появился на моем пороге, чтобы предложить сотрудничество в своем журнале "Лампада". В тот момент это предложение оказалось для меня спасительным. Демидов вел "Лампаду" как редактор до последнего дыхания.

Всего четыре книги. Они как чеховские колокольчики окликнули меня.

Простите, что говорю о себе. Но без этого не понять, почему эти книги оказались в одной связке.

Пожелтевшие газетные вырезки с очерками Татьяны Сергеевны Яковлевой никогда не устареют, потому что напоминают о главном: о том, что между словами "журналистика" и "совесть" должен стоять знак равенства.

Документальная повесть Яковлевой о Викторе Николаевиче Сороке-Росинском должна была выйти еще тридцать лет назад. Но тогда уже сверстанная книга о легендарном президенте Республики ШКИД (в одноименном фильме его блистательно играл Сергей Юрский) стала одной из первых жертв волчьего рынка, вломившегося к нам в овечьей шкуре.

Автор выхода своей заветной книги так и не дождалась. Но любовь сильнее смерти. Книга Татьяны Яковлевой вышла в свет. Это произошло благодаря Наталье Нечаевой, племяннице Татьяны Сергеевны, и мужу - Киму Смирнову, выдающемуся популяризатору науки (и, кстати, поэту). Вот как он начинает свое предисловие: "Чтобы не было недомолвок, сразу скажу, что речь пойдет о книге моей Тани, моей жены с неба..."

Только читая "Возвращение Викниксора", я понял, что однокурсник Александра Блока по Петербургскому университету Виктор Сорока-Росинский - одна из самых интересных личностей в русской культуре ХХ века.

Его опыт превращения трудных ребят с уголовным прошлым в творческих личностей до сих пор не осмыслен, да и неизвестен тем, кто сегодня определяет политику образования.

Сегодняшняя школа с ее ЕГЭ, стандартами и чудовищной перегрузкой учителей бессмысленной отчетностью ужаснула бы великого педагога.

"Воспитание, не одухотворенное высшим нравственным началом, всегда рискует вырастить очень жизнеспособных, деятельных и решительных эгоистов, бесшабашных карьеристов, людей с мертвой хваткой и с непоколебимой решимостью на что угодно..."

Одна из самых больших радостей на свете - слушать умного человека (при этом ум, как говорил академик Сигурд Шмидт, обязательно должен быть добрым).

Такая радость посетит каждого, кто откроет новую книгу Симона Соловейчика - великого жизнелюба и мудреца. Его можно назвать младшим братом Сороки-Росинского.

Соловейчик не создал Республики ШКИД, но подарил учителям "Первое сентября" - газету-республику, независимую от диктатуры чиновников.

И еще целых двадцать лет после смерти Соловейчика газета выходила, помогая учителям жить и размышлять о жизни.

Пусть не смущает вас название книги - она не только о школе, но и об учительском призвании каждого человека. Ведь учителем приходится быть и тем, кто просто общается дома со своими детьми.

Мы еще обязательно вернемся к Соловейчику.

Моряк. Переводчик. Репортер. Очеркист. Сценарист. Редактор. Странник. Бывалый человек. А еще - и, наверное, в первую очередь! - Павел был христианином. Первозданным, без малейшей примеси показного благочестия. Ни один из старых друзей Демидова, остававшихся при своем атеизме, не слышал от него ни проповедей, ни укоров, ни наставлений. Но по молитвам Павла люди тихо и незаметно для самих себя обращались к Богу.

Стиль Павла Демидова - будь то очерк, интервью или рассказ - отличается скупостью красок, четкостью мысли и жесткой самоиронией, напоминая стиль легендарного Олега Куваева.

Павел, кстати, тоже был дальневосточником, отдал Камчатке, Сахалину и Приморью 17 лет жизни.

В литературу Павел Павлович пришел после... 85 лет, но вхождение это было таким ярким, что его прозу сразу высоко оценили такие разные мастера отечественной словесности, как Александр Кабаков и Валентин Курбатов.

Они передавали рассказы и повести Демидова в редакции толстых журналов, рекомендовали напечатать, но там не спешили, месяцами отмахивались, не догадываясь, что у автора каждая минута жизни на счету.

Последнюю повесть "Феоктистов, пора домой!" Павел Павлович писал, превозмогая смертельную болезнь. А в повести нет ни вздохов, ни ахов, никаких сантиментов.

Саша погиб 33 года назад. Сколько с тех пор рухнуло кумиров - и политических, и музыкальных, и литературных. А Саша жив. Мертвящее забвение не посмело коснуться его обжигающих строчек.

Их очень немного, этих строчек. Лучшие свои стихи и песни Саша написал в коротком промежутке между 1984 и 1986 годами.

Но на Божиих весах эти десять-двадцать песен перевесили всю продукцию успешных исполнителей и раскрученных литераторов.

Сегодня, когда о писателе или исполнителе судят по количеству полученных им премий, судьба Саши помогает нам прозреть.

На минуте славы в Царство Божие не въедешь.

Новый сборник Саши вышел в серии "Сокровища вологодской поэзии" (причем он первый в этой серии).

Составила издание сестра поэта Елена Башлачёва. Благодаря ей

Вот одно из них. Сорок лет оно ждало своего часа.

• Оковы тяжкие упали,
• Темницы рухнули - и вот
• Открылись голубые дали
• Всем, кто кривил в присягах рот.
• Октябрьский ветер пел недолго,
• Недолго ветер ликовал.
• Церквям - пожар,
• поэтов - в Волгу
• И новый царь к кормилу встал.
• Он не в короне, а в фуражке,
• Во лбу не бриллиант - звезда
• И в той метели новой, страшной
• Волками выли поезда.
• Россия, бедная Россия!
• Как часто мы с тобой вдвоём
• Ломаем руки от бессилья
• И водку пьём...
• 1981