Катя Кожевина: «Писатель – это такая же профессия, как плотник, маркетолог или дантист»

Интервью: Андрей Мягков

Победительница «Лицея»-2021 Катя Кожевина родилась в Омске, окончила истфак, затем поступила в магистратуру московской Вышки, а сейчас живет в Питере. Работает социологом, несколько лет руководит исследовательскими проектами в ФОМе и, по собственному признанию, очень любит «горы, снег, реку Иртыш, ходить в караоке и Ямские бани». Любовь к России вне асфальтовых объятий МКАДа видна и в ее победоносном романе «Лучшие люди города», главная героиня которого оказывается на острове Сахалин и вынуждена активно общаться с местными жителями: браконьерами, уголовниками и шаманами. К слову, «Лучшие люди города» – первый большой литературный опыт Кати. О том, как ее занесло в литературу – и не только об этом – в нашем интервью.

Банально, но не могу не спросить: что чувствует победительница «Лицея»?

Катя Кожевина: Пятнадцать минут бури, а потом жизнь как жизнь. На самом деле, я очень рада, что этот путь пройден. Не думала, что ожидание окажется такой непростой работой. Это был крутой урок.

А как вас занесло в литературу? Помните момент, когда стали писать?

Катя Кожевина: Писать я начала лет в 6. Все девчонки во дворе бегали ко мне, чтобы я сочиняла для них любовные записки. С тех пор мое творчество никогда больше не имело такого общественного резонанса.

Всерьез взялась писать длинный художественный текст осенью 2019 года, в мастерской CWS у Елены Сергеевны Холмогоровой. По профессии я социолог, и от исследований всегда остается очень много «обрезков», много того, что ты видишь и понимаешь, но не можешь вписать в отчет или статью. Например, что от твоего информанта несет перегаром. Или что вот этот «большой эксперт» только что стрелял у секретарши мелочь до зарплаты. Так что я пошла на creative writing от жадности – искала инструмент, чтобы сохранить все ценные для меня чувства и наблюдения.

Как вам обучение в CWS?

Катя Кожевина: Это была потрясающая мастерская именно потому, что в ней не было учебного налета. Мы очень быстро превратились в рабочую группу, в такую связку альпинистов, у которой есть понятная цель. Не просто научиться писать, а именно написать свой первый роман. По-честному критиковали друг друга, помогали друг другу с идеями. Я очень благодарна Елене Сергеевне за этот опыт и за результат, конечно.

Какое место в вашей жизни теперь занимает литература?

Катя Кожевина: Я не могу ответить на этот вопрос, потому что не до конца понимаю границы литературы. Где заканчивается журналистика, документальные исследования, блоггинг и начинается вот та самая литература с большой буквы «Л». Да я бы, наверное, и не хотела проводить границ.

Я перебираю слова, сколько себя помню. Конечно, для диссертации ты стараешься меньше приукрашивать и монтировать реальность. Для романа больше. Но для меня все это инструменты, чтобы рассказывать важные истории.

Ислам Ханипаев, когда мы с ним общались, постоянно говорил именно об «истории». Для вас история – тоже самое главное в творчестве?

Катя Кожевина: Наверное, да. Но история в широком смысле. Не как сюжет, в который вплетены герои. А именно проблемы, которые автор поднимает. То, что Юрий Сапрыкин назвал бы «духом времени». Нервы, смыслы. Как Ремарк писал о потерянном поколении или Керуак о битниках.

Теперь, после победы, чувствуете себя в полном смысле слова писателем? Или есть внутреннее ощущение, что это какой-то такой статус, до которого еще нужно «дорасти»?

Катя Кожевина: Я не считаю, что это какой-то сакральный статус. Писатель – это такая же профессия, как плотник, маркетолог или дантист. Ты занимаешься своего рода производством, находишь потребителя, что-то зарабатываешь, если повезет. Эту профессию я пока не освоила. Но само слово «писатель» – для меня вовсе не мерило таланта или социальной величины пишущего человека. Другое дело поэт. Который, как известно, в России больше, чем поэт.

А чем поэт отличается от писателя?

Катя Кожевина: Само слово «поэт» может означать взгляд на вещи, умение видеть ритм и рифму в окружающем мире, даже если не обращать это в написанный текст. Как «художник». Это, можно сказать, образ жизни, а не умение держать кисть. У «писателя» все-таки, на мой взгляд, более узкая коннотация (улыбается).

Фото: предоставлено Катей Кожевиной

В профайле для «Лицея» вы говорили, что писали диссертацию о работниках кладбищ. Выявили какие-то интересные закономерности, может быть?

Катя Кожевина: Конечно! Это очень многогранная профессия. Со своими ритуалами, особым отношением к смерти, травмами. Попробуйте признаться девушке на первом свидании, что вы могильщик. К тому же это постоянный эмоциональный труд, как у стюардессы, которая вам должна всегда улыбаться. Только здесь ваша рабочая эмоция – горе.

А как бы вы отреагировали – наверно, тут нужно представить, что никакого исследования вы не проводили, – если бы парень сказал вам на свидании, что он могильщик?

Катя Кожевина: Ну, я бы обрадовалась. Особенно если бы это было в 90-х. Они тогда очень много зарабатывали, когда по ночам копали нелегальные ямы для братков. Женщин по ресторанам водили. Но мне тогда было маловато лет.

Насколько вообще, по вашему мнению, для писателя важен личный опыт? Или «взгляда со стороны» как раз достаточно?

Катя Кожевина: Безусловно, собственный опыт очень важен. Но, каким бы ты ни был Хемингуэем, твой опыт всегда ограничен. На мой взгляд, гораздо важнее эмпатия. Способность понимать и примерять на себя чувства и взгляды других людей. Даже если вы лично никогда не встречались.

А сколько личного опыта – возможно, в грубом процентном соотношении – в «Лучших людях города»?

Катя Кожевина: Главная героиня не очень на меня похожа. Процентов на 25. Но основные типажи – это частые герои моих интервью в небольших городах. Так что выдумывать с нуля мне не пришлось.

Когда читаешь ваш роман, часто возникает ощущение, что вам важно «высказываться» на темы, которые кажутся вам, простите за тавтологию, важными. То есть вы верите, что литература может как-то активно взаимодействовать с реальной жизнью, или это все-таки больше про самовыражение?

Катя Кожевина: Конечно, мне бы хотелось, чтобы мои истории вступали в реакцию с окружающим миром. Есть очень конкретные проблемы, которые мне хотелось бы поднимать. Например, меня волнует безжалостная централизация в нашей стране, когда все ресурсы, и экономические, и человеческие, стекаются в большие города. А если точнее – в один. Ровно поэтому в моих планах писать и говорить про то, что происходит за МКАДом. Что там не черная дыра, а своя особая и важная жизнь.

А какую роль в борьбе с этой непропроциональной централизацией может сыграть литература? Не подходит ли больше для таких целей, например, журналистика? У вас же и собственное медиа zapovednik.space есть.

Катя Кожевина: Все средства хороши (улыбается). Джоан Роулинг не догадывалась, когда жила на социальное пособие и получила десяток отказов от издательств, во что в конечном счете выльется ее поттериана и какое она окажет влияние на всю западную культуру. Я не знаю, как дальше будет развиваться книжный рынок в России и что будет со мной, но кажется, что будущее за столкновением жанров и форматов. Вот, например, недавно на bookmate вышел книжный сериал Евгении Некрасовой «Кожа». А к этому сериалу продюсер Ксения Грициенко предложила группе «Аигел» написать трек. Получилась очень крутая коллаборация, о которой написали все приличные медиа.

А какие у вас, к слову, любимые авторы?

Катя Кожевина: Лесков, Чехов, Бунин, Ильф и Петров, Зощенко, Довлатов.

Расскажите немного подробнее, например, о Бунине и Лескове. За что любите? Мы, кстати, к юбилею Бунина проводили опрос, и выяснилось, что молодые писатели его едва ли не поголовно не жалуют.

Катя Кожевина: Бунин – это что-то из старшей школы. Мне очень нравились его рассказы, особенно из сборника «Темные аллеи». Все эти описания первой трагической любви, локонов и ложбинок. В какой-то момент я заметила, что у Бунина есть как будто обязательный набор – юное тело, запретная любовь и смерть. Но потом я узнала, что вообще-то эти рассказы написал не юноша, а 70-летний человек, сидя на своей вилле на юге Франции, во время Второй мировой. И на этой же вилле он вместе с супругой укрывал евреев от Холокоста. И тогда я увидела эту хрупкую юность и умирающую красоту совершенно под другим углом. Это мир, в который невозможно вернуться. Больше нет этих аллей и этих дач, курсисток и молодых офицеров. И уже никогда не будет. В этом смысле для меня «Темные аллеи» даже более трагичное произведение об эпохе, чем «Окаянные дни».

А Лескова я люблю за этнографичность. И еще за большую любовь к человеку, который не делает ничего возвышенного. Самый обычный человек, который, в общем-то, мелко живет. Но вот это принятие, понимание, без лишнего морализаторства и чувства собственного превосходства, мне близко.

Можете кого-то выделить из ваших коллег-финалистов?

Катя Кожевина: Пока не готова.

А рассказать, зачем читать «Лучших людей города»? Попробуйте убедить потенциального читателя в нескольких предложениях.

Катя Кожевина: Мне кажется, что «Лучшие люди города» – довольно увлекательное путешествие в сказочный мир, где с героиней происходят невероятные вещи. Только вместо Зазеркалья – маленький промышленный город, который затерян где-то на краю нашей страны. Там есть шаманы, браконьеры, алкоголики, бандиты. Принц тоже есть. И конечно, в романе есть кот. Вот ради знакомства с отличным котом точно стоит прочесть.