Текст: Ольга Лапенкова
Отец мальчишки, судя по всему, погиб на фронте, поэтому семья — вдова и трое детей — едва сводила концы с концами. Однако трудности не сломили мать маленького семейства: она сохранила достоинство, не стала жестокой и эгоистичной. Более того, она прививала детям терпение, стойкость и честность, искренне заботилась о них — и понимала, что ребятам обязательно надо отучиться в школе, даже если это кажется непозволительной роскошью. Вот что «вспоминает» главный герой спустя много лет («вспоминает» в кавычках, потому что этот мальчишка — вовсе не сам В. Г. Распутин, а выдуманный герой, хотя некоторое сходство между ними, конечно, есть):
Я пошёл в пятый класс в сорок восьмом году. Правильней сказать, поехал: у нас в деревне была только начальная школа, поэтому, чтобы учиться дальше, мне пришлось снаряжаться из дому за пятьдесят километров в райцентр. За неделю раньше туда съездила мать, уговорилась со своей знакомой, что я буду квартировать у неё <...>. Так, в одиннадцать лет, началась моя самостоятельная жизнь.
Голод в тот год ещё не отпустил, а нас у матери было трое, я самый старший. Весной, когда пришлось особенно туго, я глотал сам и заставлял глотать сестренку глазки проросшей картошки и зерна овса и ржи, чтобы развести посадки в животе <...>.
Трудно сказать, как решилась мать отпустить меня в район (райцентр у нас называли районом). Жили мы без отца, жили совсем плохо, и она, видно, рассудила, что хуже уже не будет — некуда. Учился я хорошо, в школу ходил с удовольствием и в деревне признавался за грамотея <...>. И мать, наперекор всем несчастьям, собрала меня, хотя до того никто из нашей деревни в районе не учился. Я был первый. Да я и не понимал, как следует, что мне предстоит, какие испытания ждут меня, голубчика, на новом месте.
Раз в неделю мама отправляла из деревни посылку с хлебом и картошкой, иногда — большая редкость! — баночку сметаны, но надолго этого не хватало: то ли сама мамина знакомая тётя Надя, то ли её дети — тоже трое — таскали добрую половину припасов. Но главный герой боялся даже думать о том, чтобы их разоблачить: воспитание не позволяло ему проявлять неуважение к людям, которые дали ему крышу над головой. Пожаловаться кому-то другому он тоже не мог, это было ниже его достоинства. Но голод давал о себе знать, тем более что мальчишка болел малокровием...
Раз в месяц — или даже реже — мама посылала небольшие деньги, и мальчишка покупал на базаре «пять поллитровых баночек молока»: только это и помогало ему хоть как-то «держаться на плаву». Но вот однажды главный герой познакомился с компашкой ребят, которые играли на деньги. Благодаря смекалке и проворству он стал часто выигрывать по рублю, вот только местным игрокам вскоре не понравилось, что из-за новичка они оказываются в убытке...
Тут-то и состоялось первое объяснение главного героя с классной руководительницей Лидией Михайловной, учительницей французского — единственного предмета, который сообразительному мальчишке никак не поддавался. Паренёк до смерти испугался, что, узнав о его внешкольных «занятиях», Лидия Михайловна отведёт его к директору, и тот исключит хулигана из школы: что же тогда, получается, все мамины старания пошли даром? Но учительница французского не стала ругать мальчишку — и, более того, нашла крайне экзотический способ ему помочь…
Герои и прототипы
Главный герой «Уроков французского» рассказывает о своём бедном послевоенном детстве так убедительно, что не поверить ему невозможно. Однако не стоит забывать: писатели на то и писатели — многое они просто придумывают. Но делается это не просто так, ради красного словца, — а чтобы донести до читателя какую-то важную мысль, побудить задуматься над сложным и интересным вопросом.
Вот, например, Лидия Михайловна: правильно она поступила, когда велела мальчишке приходить к ней домой? Предлог был более чем благовидный — помочь отстающему школьнику подтянуть французский, — но на самом деле учительница хотела хоть как-то помочь голодающему пареньку: например, усадить его за обеденный стол. С одной стороны, это грубое нарушение этики, ведь педагог и ученик не должны пересекаться за пределами школы. С другой стороны, эти странные уроки французского оказались для паренька уроками доброты, которые он запомнил на всю жизнь. Не решись Лидия Михайловна на такую «дерзость», мальчишка чувствовал бы себя совсем одиноким…
Так или иначе, читая рассказы, написанные от первого лица (то есть такие, где герой говорит: «Я приехал», «Я сказал» и т. д.), мы не должны сразу верить, что это — настоящие воспоминания того или иного писателя, даже если описанные герои очень похожи на реальных персон. Для людей, которые стали как бы «родителями» для литературных персонажей, есть специальный термин: прототип. Так вот, прототип главного героя — это сам Распутин, а прототип Лидии Михайловны — его учительница французского, которую так и звали, но которая, между тем, не была его классной руководительницей и уж тем более никаких «допросов с пристрастием» ему не устраивала.
Валентин Григорьевич Распутин действительно родился в простой крестьянской семье, рос в сибирской деревне — и вправду уехал в райцентр, когда пришла пора идти в пятый класс. Но играл ли он на деньги — или просто описал знакомые правила дворовых игр, но сам в них не участвовал, — точно сказать уже нельзя. Что же до Лидии Михайловны, ей посвящена статья «Неправильная учительница», вышедшая в газете «Труд» (2007). Вот что рассказала эта женщина, много лет даже не знавшая о том, что её именем названа одна из самых знаменитых героинь В. Г. Распутина:
Всё было не так! <...> Он [Распутин] был лишь одним из многих моих учеников. Так случилось, что Валя стал знаменитым писателем, но я не хочу отблесков его славы. У меня и своя жизнь интересная, по всему свету помоталась. Работала и в Камбодже, и в Алжире, и во Франции... <...>
Перед командировкой во Францию нам читали лекцию о современной советской литературе, и, когда речь зашла о «деревенщиках», услышала фамилию Распутин. Закралось сомнение: не тот ли это Валя из Усть-Уды, которого я два года учила французскому? В Париже, а я преподавала в Сорбонне, зашла в книжный магазин, где продавали советскую литературу, спросила, нет ли книг Распутина. <...> Так и оказался у меня небольшой томик <...>. Стала читать «Уроки французского» — и обомлела: ведь Лидия Михайловна, это, по всему выходит, я? Но чем дальше читала, тем больше убеждалась, что образ этот собирательный, только тогда и успокоилась.
Что же касается моего имени, трудно сказать, почему Валя выбрал именно его. С педагогикой я не дружила, но свой предмет знала отменно. Да и, чего греха таить, по молодости я заводной была, явно не стандартной, «неправильной» учительницей. А вот классный руководитель у Вали — Вера Андреевна Кириленко, женщина красивая и строгая, действительно умела работать, всё делала правильно, строго по методикам. И класс у неё был как игрушечка, я туда ходила отдыхать от своих «разбойников», как я их называла. <...> Я поначалу боялась их как черт ладана. Но уже в следующем году ситуация изменилась, проблем с учёбой не стало. Мне удалось подружиться с детьми, хотя в то время это считалось непедагогичным...
«Неправильные» учителя
Необычные учителя — персонажи, которых можно встретить на страницах множества книг, это частые «гости» и в классических, и в современных произведениях. Оно и неудивительно, ведь каждый автор видит идеального (или, наоборот, ужасного) преподавателя по-своему.
Три педагога — каждый со своим характером и подходом — встречаются уже в пьесе Д. И. Фонвизина «Недоросль» (1783). Безукоризненно честный и серьёзный математик Цыфиркин и глуповатый, но старательный учитель русского языка Кутейкин пытаются хоть что-нибудь вбить в голову великовозрастному бездельнику Митрофану. А самозванец Вральман, который, по-хорошему, должен преподавать все остальные науки, утверждает, что учиться вредно: от грамоты только голова пухнет, а в жизни она не пригодится… Выглядит всё это уморительно, но под конец Цыфиркина и Кутейкина становится жалко.
Замечательный учитель Карл Иванович описан в повести Л. Н. Толстого «Детство» (1852): оторванный от родины, не сумевший создать собственную семью, он нежно привязался к детям четы Иртеньевых, но это не мешало ему быть строгим и требовательным во время уроков. («Детство» — это, кстати, ещё одно произведение, где главные герои очень похожи на реальных людей, но ставить между ними знак «равно» нельзя. Мы подробно разбирали это в другой статье.)
В современной отечественной литературе самый «неправильный» учитель — это, конечно, Виктор Служкин, главный герой романа А. В. Иванова «Географ глобус пропил». Это тоже в какой-то мере педагог-«самозванец» — но, оказавшись в школьном водовороте и заполучив самый проблемный класс, он проявил себя как настоящий усмиритель хищников. Но лиха беда начало: в харизматичного учителя влюбилась старшеклассница Маша Большакова, и Служкин, к своему удивлению, понял, что она тоже разбудила в нём чувства. Бороться с ними оказалось труднее, чем с целым классом бунтарей…
Если говорить о менее известных произведениях, то стоит упомянуть роман Влады Харебовой «Страница один» о детстве в предвоенном Цхинвале: один из самых колоритных персонажей здесь — преподаватель истории по прозвищу Эхнатон, который превращал свои уроки в средневековые сражения. А также рекомендуем к прочтению «Третью месть Роберта Путифара» Жан-Клода Мурлева — уморительную повесть про классного руководителя, который после выхода на пенсию решил отомстить трём самым непослушным ученикам.
