Текст: Дмитрий Шеваров
- Разгулялось наше море,
- Волны блещут и ревут,
- И на тихом на просторе
- Три священника плывут.
Это первые стихи Андрея. Ему было тогда лет пять-шесть, а все темы будущего поэта уже здесь угадываются: любовь к русской древности, умудренные старцы-собеседники, странствия по просторам большой страны.
В 18 лет Андрей решился послать свои стихи Константину Симонову. Тот ответил большим письмом. «В ваших стихах есть душа...» – писал Симонов. Он поддерживал Андрея до последних своих дней.
Почти двадцать лет поэт прожил в дороге – работал в вагонном депо станции Свердловск-сортировочный в должности механика рефрижераторных поездов. В его сборниках под стихами – весь географический атлас СССР: Губаха, Сысерть, Рязань, Челябинск, Томск, Вологда, Плесецк, Североуральск, Ишим, Кара-Гюна, Алма-Ата...
Одновременно учился на заочном отделении филфака.
- Поезд дернется вперед-назад,
- и сентябрь набежит перелесками.
- В низком небе
- мелькнет белый плат,
- и земля
- в этих трещинах фресковых,
- и навек неразгаданный взгляд...
Однажды Андрей взял в дорогу «Слово о полку Игореве» и с тех пор оно стало главной радостью и главным делом его жизни.
Взявшись за переложение «Слова...», Андрей прочитал труды своих предшественников, все восемьдесят переводов «Слова...». Кстати, он находил слово «перевод» неудачным по отношению к перетолкованиям «Слова...» на современный язык. Андрей говорил: «Это не перевод, а попытка самопознания. Вчитываясь в «Слово...» мы хотим сверить себя с текстом, коренным для русского человека. Есть произведения, которые попадают сначала к нам в рассудок, а только потом прорастают в душе. А «Слово...» мы сразу чувствуем. Мы еще не понимаем в нем многого, а оно уже в сердце...»
Так Андрей начинал свое выступление перед школьниками в подмосковной гимназии в 1998 году. К счастью, и я был тогда в притихшем зале. Андрей сам был гостем из Древней Руси – статный, с лицом благородной лепки в обрамлении ранней седины. Вылитый князь. Да еще с таким густым голосом, который придает особое значение всему, что произносится.
У меня сохранилась запись того открытого урока. Тогда Андрей не только рассказывал о «Слове...», но и читал свое ритмическое переложение древнерусского шедевра. Слушаю сейчас ту запись, и комок в горле: нет сейчас в литературе ничего более обжигающего, чем «Слово...», созданное почти 900 лет назад!
- Никнет трава жалостями,
- а древо с тужением к земле приклонилось.
- Уже ибо, братия, невеселая
- година встала...
Драгоценная особенность комлевского переложения «Слова...» в том, что он атмосферный. Расшифровывая для современного читателя «темные» места, переводчик бережно сохраняет исконный ритм, размер и даже во многом лексику оригинала.
Лев Аннинский писал о Комлеве: «Его художественное переложение «Слова о полку Игореве» стоит в ряду книг, необходимых каждому, кому дорога изначальная русская словесность».
«Слово...» познакомило Андрея с легендарными «игоревистами» – филологами, историками, подвижниками славянских древностей: академиками Д.С. Лихачевым и С.О. Шмидтом, Алексеем Домниным, Андреем Черновым, Олегом Твороговым, Святославом Воиновым – создателем историко-культурного музея-заповедника «Слова о полку Игореве» в Новгороде-Северском. Игорь-то Святославович был, напомню, князем новгород-северским. Андрей не раз бывал у Воинова в Новгороде-Северском, влюбился в Десну, монастырскую горку, деснянские берега. Как бы сегодня изболелось сердце Андрея о судьбе родины князя Игоря!..
Многое дано предвидеть сердцу поэта, но не все дано выдержать.
ФРЕСКА
- Слово о полководчестве Игореве,
- Игоря, сына Святославова,
- внука Олега
(отрывок, перевод Андрея Комлева)
- Рекли ибо брат брату:
- «се мое – а то мое же».
- И начали князи про малое
- «се великое» молвить,
- а сами на себя крамолу ковать...
- Жены русские всплакались, а рекущи:
- «Уже нам своих милых лад
- ни мыслию смыслить,
- ни думаю сдумать,
- ни очами сглядать,
- а злата и сребра ни мало того не ласкать!»
- А встонал, ибо, братия,
- Киев тужением,
- а Чернигов напастьми.
- Тоска разлилася по русской земле, печаль
- жирна течет средь земли русской...
МОНОЛОГ
Из беседы Андрея Комлева с Дмитрием Шеваровым, весна 1997.
В загадочности «Слова о полку Игореве» я не сомневаюсь. Это окно в мир исчезнувший и цельный. И в то же время это мир очень надобный, душе вот сейчас необходимый.
Сейчас от вашего поколения слышен упрек: а что вы сделали? Но поймите: у нас очень много энергии ушло не в то, чтобы хорошее что-то сделать, а в то, чтобы не сделать плохого.
Я согласен терпеть со страной, голодать вместе с ней, но на что я категорически не согласен – чтобы еще раз из меня идиота делали.
ИЗБРАННЫЕ СТРОКИ
- Ты знаешь,
- все-таки растаяла зима,
- и как-то разом схлынула весна,
- и вот уж май, и майская тоска,
- и светлая – по кругу – маета,
- и это не последняя беда...
- С окраины проник веселый день,
- и взорвалась над скверами сирень,
- горела, жгла – казалось, все ей мало,
- но вот она уже отбушевала.
- И вот уж облетел вишневый цвет,
- открывши завязь, где не пустоцвет.
- Так, стало быть, и впрямь настало лето?
- Так, значит, нам еще возможно это?
* * *
- Белая ночь
- Небо такое
- тихое, серое
- в давних покоях
- русского севера.
- Тянутся издали
- тучи волокнами.
- Подняты избы
- с белыми окнами.
- Возле причалов
- лодки пустые.
- В странной печали
- столько России.
* * *
- Только душа спохватится
- сумерками, к утру –
- яблоневые платьица
- по моему двору.
- Вот и шепчу несвязное
- в смутную стынь окна.
- Только разлуки – разные.
- Любовь одна.
* * *
- Еще
- с пустой скамьи уткнуться взглядом
- в зеленый угол
- сквера ли, горсада.
- И вечером на станции светла
- подсвеченная лампами
- листва.
- А утром
- сквозь летящий мимо поезд
- бегут стволы и кроны по вагонам,
- сквозь незнакомку –
- на стекле оконном
- по пояс...
* * *
- В жизни городской и деревенской
- дивными приветишься людьми.
- Есть еще в Миассе Оболенский
- да Алеша Решетов
- в Перми...
* * *
- Чуть коснется
- пальцами виска
- осенняя и зимняя тоска.
- Прошлое глядит из-под руки.
- Умирают наши старики.
* * *
- Если будет война,
- если это случится,
- если все, чем дышалось,
- пойдет на излом –
- я зажгу свою трубку, перекину страницу,
- пожелтелым письмом
- заложу на потом...
* * *
- Объездом Брест, войны останки
- в апрельском греются тепле,
- и на платформы грузят танки –
- посланцы мира на земле.
* * *
- ...Но две последние войны,
- они со всех краев видны,
- но две войны –
- они во мне.
- О, эти списки, списки, списки! –
- по серым граням,
- по камням,
- и держат небо обелиски
- по станциям,
- по деревням.
- Не меркнут звезды на воротах
- и на могилах вдоль дорог,
- глядит сквозь них душа народа
- и поименно сам народ.
* * *
- Поезд шел на Одессу,
- тяжко дыша по уклонам,
- сцепками-позвонками
- дергал хребтины вагонов –
- к самому синему морю,
- к самому дивному детству...
- гот
***
- 30 мая
- И дом, и стол, сирень в стакане –
- когда устанешь от скитаний.
- И этот день весенний, летний –
- который выпал из столетий.
- Есть у меня страна – Россия.
- И доченька
- Анастасия.
