Первую часть нашего интервью с Сергеем Тишковым можно прочитать здесь:
Интервью: Елена Нещерет
...Тебе тридцать, ты смотришь на свой рабочий стол и понимаешь, что никто не может заставить тебя выкинуть любимую модельку, которая там стоит.
Сергей Тишков: Да-да. Для этого появился термин – кидалты (kids + adults). Он довольно давний, но в последнее время расцвёл, прямо как цветок папоротника. Это люди, которые, допустим, пересматривают и перечитывают «Гарри Поттера», «Хоббита», другие любимые книги детства. И при этом имеют возможность купить, допустим, дорогое подарочное издание тех классических историй, которые они любили в детстве. Мы как книжники радостно откликаемся на эти запросы молодой части общества – может быть, даже по возрасту уже не сильно молодой, но сохранившей юношеские увлечения.
Реальная ситуация: сидели как-то моя подруга, её сын-подросток и я, «двадцать плюс». И пересматривали Гарри Поттера с одинаковым восторгом.
Сергей Тишков: Да, я как раз хотел сказать, что сегодня увлечённые, разносторонние родители могут очень просто найти общий язык со своими детьми как раз на почве фанатства. Манга и аниме, допустим, работают со средней школы и до старости. Ну и, конечно, американский янг эдалт, который в мире самый старый. У них это устойчивый рынок. С них как с главных глобалистов всё пошло. Сейчас ещё активно подключается Азия, где янг-эдалт литература находит много читателей среди фанатов манги и аниме, ранобэ и дорам. Актёры дорам как раз выглядят как подростки. Ну и, конечно, фанаты Marvel и DC – тоже аудитория янг эдалт.
Что до русских авторов, у нас совершенно особая история. Самая первая заметная серия, собравшая российских авторов с мощными янг-эдалт темами – онлайн-бестселлер, в ней самыми заметными были Кристина Старк и Эли Фрей с её проектом «Мой лучший враг». Под этими фотообложками могли собраться любые книги – и фэнтези, и городская мистика, и романы о школьниках…
Вспоминаю «Двоедушников» Саши Степановой, которая сейчас вырастает и усложняется как автор. И отказалась от псевдонима, под которым у вас печаталась.
Сергей Тишков: Из-за изначальной популярности зарубежного янг эдалта наши авторы на первых порах действительно брали псевдонимы, так что было непонятно, наши это книги или переводные. Но у этого явления есть и другая сторона: беря псевдоним, сам превращаешься в персонажа, я – не я, аватар.
И опять глобализация. Девочка с условно английским именем может быть откуда угодно.
Сергей Тишков: Да и место действия может быть каким угодно. Но наша аудитория ценила эти книги не за то, насколько точно передавались реалии жизни, а за драму, за накал, за «стекло» (потом появился такой термин, когда Медина Мирай начала активно работать со своей фанатской аудиторией).
Да, кажется, я просто моргнула – и вот уже тот лексикон, который раньше был в ходу только у школьниц-фанаток, появился в официальных постах издательств. «Дорогие подписчики, в новой книге будет полно стекла».
Сергей Тишков: Да, это один из таких специальных «литературоведческих терминов» в янг эдалте. Есть ниша, куда расти, можно сказать.
А ещё сегодня наступил расцвет русских авторов. Он, конечно, ещё усилился из-за политической ситуации. Зарубежные контракты подтормаживают.
Но ведь не только! Думаю, сами авторы выросли, овладели приёмами, нащупали запрос, поняли, как соединить универсальность с уникальностью.
Сергей Тишков: Да, они начитались, сторителлинг прокачали, поняли, как это конструктивно строить. Захотели создать свой мир. Очень здорово, когда молодые авторы для молодой аудитории занимаются созданием миров, потому что они ничего не боятся. Готовы любым языком, каким владеют, строить свои вселенные, конфликты героев, создавать персонажей – аватаров себя и вообще творить, что угодно. Это взрослые авторы обусловлены и скованы своим местом, аудиторией, уровнем литературы, в которую пытаются встроиться.
Если редактор скажет взрослому писателю, что какой-то ход более удачный и «продающий», взрослый, может, и перепишет, а вот подросток (по крайней мере, «душевный», остающийся таковым в душе) упрётся и скажет «нет, это моя сказка!»
Сергей Тишков: Вот как раз такой «душевный подросток» изначально пишет «в стол», для себя, не задумываясь о публикации.
Или для близких? Использует историю как метод поиска своих? Хочу рассказать сказку себе и подружкам – и расскажу?
Сергей Тишков: И даже не то чтобы такой автор искал коммуникации, потому что писание книги – самовыражение интроверта. Пишет на свою страничку и ни на что не рассчитывает. А потом для него шок, что на эту страничку подписывается некоторое количество человек. Дальше шок, что им понравилось и даже появился фан-клуб, и невероятное потрясение – когда издательство предлагает текст выпустить! Это искреннее самовыражение.
И момент взросления, когда сначала одинокий и уникальный воешь на своей одинокой вершине – и вот вас уже стая, и оказывается, что ты далеко не один такой.
Сергей Тишков: Да, примерно так же работает и у блогеров. И этот процесс приобрёл некоторую грань трагизма, когда появились блогеры-критики, которые строили свою популярность на провозглашении простых фактов, что король-то голый, а такой-то автор не умеет писать, супернаивный, его аудитория – глупые школьники…
Вспоминаем Энтони Юлая…
Сергей Тишков: Он был далеко не первым. А сейчас само явление устарело. Сейчас просто поток хейта, направленный на «незаслуженно» популярные проекты, не может быть основой контента в приличном популярном блоге. Юлай, допустим, тоже переродился в новую фазу. Теперь он и другие блогеры подчёркивают, что они против необоснованного хейта и за то, чтобы обсуждать интересные темы и критиковать конкретные приёмы. Цель совершенно другая – теперь это не разоблачение, а обмен информацией и эмоциями.
Получается, само сообщество в целом выросло. Не по возрасту, а в отношении к определённым вопросам.
Сергей Тишков: Да, многие открыли для себя, что не обязательно заниматься гонениями на ведьм, как, например, было со Стейс Крамер и с Полярным. И этого ничего не было бы, если бы Полярный не продал полмиллиона экземпляров. Где действие, там противодействие, и понятно, что против такого количества поклонников немедленно выступили люди, которые хотели сорвать с фигуры Полярного покрывало загадочности и показать, что в его текстах нет ничего, кроме графомании.
Да, это совершенно естественная история, но я не могу не сопереживать авторам, которым пришлось эту ненависть перенести.
Хочу в своём идеальном книжном магазине собрать полочку: «Книги, которые ненавидит весь мир».
Сергей Тишков: Да, «Мятная сказка» легендарна. Это теперь явление. И до сих пор продаётся больше тысячи экземпляров в месяц. Может быть, однажды её запретят, как запрещали Лотреамона или Оскара Уайльда, причём никто не будет понимать, за что именно. И это будет ход с точки зрения новой волны популярности. Всегда хочется узнать, что же такого страшного в запрещённом.
Кстати, о сложностях и запретах. Слышала от коллег об огромных трудностях, с которыми они добирались до Франкфурта. А вы ведь тоже были на Франкфуртской ярмарке. Как оно? Поменялось ли что-то снаружи – и в ваших ощущениях?
Сергей Тишков: Есть разница в трендах. Слишком много чего произошло – начиная с COVID’a.
В него перестроились чуть ли не все издательские процессы, всё стало по-другому – и медленнее. И второе – изоляция и санкции. Всё ещё замедлилось и подорожало. И огромная проблема – уход огромного информационного потока. Ушёл Instagram (платформа, принадлежащая экстремистской организации Meta, запрещенной на территории РФ), Netflix… Уход этого информационного потока проложил границу между «здесь» и «там», и многие тренды, которые раньше распространялись моментально, теперь вообще могут пройти мимо.
Мы сегодня должны более тщательно анализировать, что из популярного «там» будет всё ещё интересно «здесь». Это влияет и на развитие российских авторов, которые остаются здесь, внутри, с изменившимися информационными потоками. А переводное сейчас вообще как будто прилетает с другой планеты.
Всё стало немного серьёзнее, ставки выросли, теперь нужно нащупывать как будто бы более крупные темы и проблемы.
Сергей Тишков: Да, может получиться, что популярная «там» тема не только здешних читателей не трогает, но и вызывает раздражение.
«Что вы говорите мне о каких-то далёких проблемах, когда я тут банально выживаю»?
Сергей Тишков: Типа того. У них действительно свои проблемы. Во-первых, экология. В во-вторых, гендерное равенство. В-третьих, мигрантские потоки. Что из этого может быть интересно здесь? Ничего.
Мигрантские потоки!
Сергей Тишков: Ага, расскажем тверским подросткам о релоцированных сотрудниках «Яндекса». Скорее всего они подумают только что-то вроде «мажоры какие-то». Они-то никуда не уехали. Нет, надо нащупывать какие-то настоящие народные проблемы. С этим, кстати, неплохо справляются Popcorn books, с их тиражами.
А если сейчас найдётся автор, который на русском колорите строит что-то глобальное, например, кто-то со славянским фэнтези, на которое в последние годы устойчивый спрос во всём мире, грубо говоря – аналог Ли Бардуго и Кэтрин Валенте, у которых всё построено на славянских мотивах. Может ли такое выстрелить по всему миру?
Сергей Тишков: Абсолютно исключено. Не выстрелит. Потому что эти авторы уже появились, и кто-то следующий уже не будет таким новым. Сейчас такое предлагать может быть ещё и опасно с точки зрения бойкота. Издатели действительно спрашивают: «С кем вы, ребята, за кого и против кого?» И очень внимательно смотрят, о чём именно текст.
Да и славянское фэнтези – не только Россия. Бардуго тоже стала популярна не из-за славянского колорита, а из-за эпического размаха какого-то уже марвеловского уровня.
А ещё она сильно пахнет «Русскими сезонами». Это прямой потомок той романтизации, которую русские эмигранты превратили в бренд – балет, иллюстрации, театральные декорации мирискусников.
Сергей Тишков: Да, это даёт флёр совершенно нездешней романтики. Не Ванька из колдовских деревень под Тверью, творящий страшную потустороннюю дичь, вызывающий кикимор, а что-то такое… из великосветских салонов.
Экзотизация лучше самоэкзотизации?
Сергей Тишков: Конечно лучше. Сам себя так качественно не романтизируешь, будешь казаться фальшивым.
А как же Ребекка Куанг? «Опиумные войны» – во многом самоэкзотизация.
Сергей Тишков: Она всё-таки выросла в Америке, а там это больше прижилось, чем в России. У нас пока так не сработает. Но сейчас зато многие наши авторы пишут азиатское фэнтези, и это прижилось, прекрасно издаётся и раскупается, и многие художники ушли в азиатские мотивы. Сейчас это тоже тренд. Вообще мультикультурализм – это очень большое достижение именно молодёжной литературы, и об этом слишком часто забывают, упрекая её в примитивности. На самом деле это определённый обязательный этап развития молодого человека. Обвинять янг эдалт в примитивности – всё равно что обвинять игрушки в нефункциональности. «Что ты там в песочнице забыл, обсудим серьёзный бизнес».
Кстати, о полезности игрушек. Люди, читающие янг эдалт, отлично умеют навыки живого фанатского обсуждения применять на другом материале – одна из моих учениц открыла мне чудесный мир фанфиков по русской классике. В частности, по «Отцам и детям».
Сергей Тишков: Да, вообще молодые люди у нас начитанные, читают самую разную литературу, в том числе очень серьёзную философскую и интеллектуальную. На их полках янг эдалт соседствует с классикой.
