Текст: Андрей Мягков
Фото: Татьяна Филиппова(hse.ru); Даниил Примак(daily.afisha.ru)
Логичный и ожидаемый шаг: выпустив этим летом своих первых дипломированных учеников, магистерская программа Майи Кучерской расширяется, и теперь будет учить не только писать, но и переводить - пока что с очевидного английского. Студенты, решившие освоить это неблагодарное ремесло (как минимум в денежном отношении - всячески обращать на это внимание уважаемых издателей нас просил в том числе Алексей Поляринов), будут изучать как общие с писателями дисциплины, так и целенаправленно углубляться в историю и теорию перевода. О практике даже не заикаемся - разумеется, для нее припасли отдельные семинары.
Руководить процессом будет Дмитрий Харитонов - сын замечательного переводчика Владимира Харитонова, который, по словам Александра Гениса, "владел языковым тактом, абсолютным, как слух скрипача». Надеемся, что Дмитрий привык к таким генеалогическим комплиментам и не смущается - тем более что смущаться ему совершенно незачем: сам он занимается художественным переводом уже добрый десяток лет, да и преподавательский опыт имеется - все в той же Вышке он читал курс, посвященный Новой журналистике, а затем обучал студентов "Литературного мастерства» редактированию. Среди переведенных им книг: «Пчелы мистера Холмса» Митча Каллина и «Тони и Сьюзен» Остина Райта, а также литературоведческий magnum opus Гарольда Блума «Западный канон».
Но кто лучше самого Дмитрия расскажет о том, что ждет будущих переводчиков? Руководствуясь этими благими соображениями, мы связались с Харитоновым и задали ему несколько вопросов.
Учебная программа уже готова? Чем будете «мучить» своих студентов на практических занятиях?
Дмитрий Харитонов: Учебная программа готова и вписана в красивые планы «Литературного мастерства», программа же творческого семинара с наслаждением достраивается, причем так, чтобы при необходимости меняться - например, если кто-то из участников семинара захочет предложить для разбора или перевода какой-нибудь «внепрограммный» текст. Вообще мы будем переводить все на свете (пусть и не все целиком): рассказы, романы, стихи, эссе, письма, мемуары, дневники, репортажи, расследования, исследования, фильмы; будем редактировать, комментировать, обсуждать, разбирать, сравнивать, рецензировать переводы - хорошие и плохие, чужие и свои; будем, наконец, читать и разговаривать о переводе - и между собою, и с нашими гостями, у которых будем учиться.
Можете назвать вещи, которые выгодно отличают переводческую магистратуру ВШЭ от того же Литинститута, где перевод, например, до сих пор преподает Виктор Петрович Голышев?
Дмитрий Харитонов: У наших переводчиков будет возможность учиться еще и тому, чему будут учиться писатели - то есть обращаться к истории и теории художественной и «нехудожественной» литературы, к театру и кино, к работе над сценариями, биографическими, эссеистическими и рекламными текстами, к устройству современного книжного рынка... Иными словами, развивать в себе чуть не все творчески-гуманитарное, что им будет угодно. Виктор Петрович уникален, но и наша магистратура не лыком шита - процитирую фейсбучную рекламу «Литературного мастерства»: «Среди наших преподавателей - переводчики и просветители Александра Борисенко и Виктор Сонькин, известный американист Татьяна Венедиктова, писатели Майя Кучерская и Марина Степнова, критик Галина Юзефович, поэты Сергей Гандлевский и Лев Оборин». А ведь тут же Школа филологии со своим звездным составом; свет этих звезд и до переводчиков досягать может.
Есть какие-то планы по трудоустройству студентов? Может быть, создать какую-то переводческую артель или что-то в этом духе?
Дмитрий Харитонов: Перевод все же дело частное, артельный дух ему чужд - но это не значит, что всякая более или менее коллективная деятельность ему противопоказана; так и самый экзистенциально одинокий человек - существо, как правило, отчаянно социальное, и любое осмысленное творчество есть довольно мощное проявление этой социальности. Перевод, разумеется, не исключение. Поэтому артель не артель, но какую-то меру творческой солидарности создадим и будем направлять в профессиональное русло: достойных сочинений хватает, а соответствующих им переводчиков - не вполне.
И последний вопрос: первая книга, которую вы переводили - «A Slight Trick of the Mind» Митча Калина, - в итоге вышла под названием «Пчелы мистера Холмса». Почему? Если это «проделки» издательства - то насколько часто они случаются и стоит ли вашим ученикам готовиться к чему-то подобному?
Дмитрий Харитонов: Это вовсе не «проделки» - так роман назывался в переводе на французский, вот и взяли французское название как более манкое. Никакого насилия над моей работой никогда не совершалось, хотя, конечно, насилия в этих делах сколько угодно: плохой перевод - это насилие над текстом, плохая редактура - над переводчиком, плохое руководство - над редактором, плохое издание - над читателем... Позывы к насилию хорошо бы в себе подавлять, и кому-то перевод, наверное, может в этом помочь. В нем ведь главное - сохранить, не испортить. Это, среди прочего, если не школа, то приготовительный класс гуманизма: он учит бережно относиться к тексту, уважительно к автору, товарищески к редактору, сочувственно к читателю, ответственно к литературе и справедливо к себе.
