Текст: Михаил Визель
Фото обложек с сайтов издательств
1. Роман Сенчин. «Дождь в Париже»
М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной
Роман Сенчин в первую очередь — автор отчаянно-почвеннических «Елтышевых» и не менее отчаянной и не менее почвеннической «Зоны затопления». При чем здесь Париж? При том, что какой же русский не мечтает побывать в Париже? Вот и герой нового романа Андрей Топкин, недавно отметивший сорокалетие, собрался на Шан-Зэлизе. Но и там его не отпускает родной Кызыл: «В голову лезли и лезли воспоминания, и в основном горькие: о потерянном, о сделанном неправильно, о поражениях, которые осознаешь лишь спустя время, когда ничего нельзя вернуть, переделать, — они долго казались победами…» Гоголю, чтобы воссоздать Россию в «Мертвых душах», пришлось отправиться в Рим. Топкину, чтобы разобраться в себе, понадобился Париж. Не худший вариант.
2. Джордж Сондерс. «Линкольн в бардо»
Пер. с англ. Г. Крылова. — М.: Эксмо, 2018
Издательская аннотация уверяет, что перед нами «роман-шедевр в прогрессивном жанре трансреализма». Что такое трансреализм и что в нем прогрессивного, не поясняется, но звучит солидно. Впрочем, и без непонятных терминов роман, принесший автору в прошлом году Букеровскую премию, по меньшей мере любопытен и заслуживает внимательного изучения. Завязка его вполне исторична: у президента Линкольна в самый разгар ожесточенной борьбы с сепаратистами-конфедератами умирает маленький сын, и тот вынужден прервать государственные дела, чтобы проводить его в последний путь. Но вместо христианского кладбища он попадает в буддийское бардо — пограничную зону между жизнью и смертью… и повествование теряет линейность и связность. Читателю приходится быть очень внимательным, чтобы не потеряться в этих дебрях чужой эзотерики. А читателю перевода — внимательным вдвойне, потому что переводчик тоже бродит впотьмах, полагаясь скорее не на словарь, а на интуицию.
3. Уолтер Тевис. «Человек, упавший на Землю»
Пер. с англ. А. Ковжуна, под ред. Е. Доброхотовой-Майковой. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2018
Иконический лик на обложке вкупе с красноречивым названием настраивают на определенный лад: ага, перед нами беллетризованная биография хамелеона-марсианина Дэвида Боуи. Между тем ожидания эти опрокидываются с такой же легкостью, с которой сам Боуи опрокидывал ожидания своих поклонников. Фантастический роман впервые вышел в 1963 году, его главный герой — инопланетянин, прибывший на Землю, чтобы спасти свою умирающую планету. Причем прибыл не на боевом треножнике и даже не в громе электрогитар, а, можно сказать, инкогнито: прилепив на лишенные ногтей пальцы накладные пластины и взяв простое американское имя Т. Дж. Ньютон. А еще — прихватив из своего мира множество удивительных изобретений, способных изменить земную цивилизацию. Проблема в том, что при этом он меняется сам — и неизвестно, что произойдет раньше. Нет никаких сомнений, что Дэвид Боуи многим обязан Уолтеру Тевису, и неудивительно, что он сыграл главную роль в экранизации этого романа в 1976 году. Так что его фото на обложке вполне оправдано.
4. Патрик Барбье. «Празднества в Неаполе»
Пер. с франц. С. Райского и И. Морозовой. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2018
Неаполь — самый южный из знаменитых итальянских «городов искусств» и, откровенно говоря, самый сомнительный из них с точки зрения «туристо руссо». Да, конечно, в его музеях выставлены, в частности, подлинники самых известных античных статуй, собранных кардиналом Фарнезе, первым догадавшимся копнуть поглубже, в прямом смысле, в римских руинах; но туристов пугают жара, грязь, карманники и якобы вездесущая мафия. Но так было не всегда. В первой половине XVIII века в столице бурбонского Королевства обеих Сицилий блистали первые рок-звезды - кастраты Фаринелли и Каффарелли, для которых писали первые хитмейкеры — Порпора и Перголези. Об этом невероятном веке и пишет Барбье, уже известный российской публике как автор книг о Полине Виардо, Венеции Вивальди, а главное — о самóм феномене кастратов и неразрывно связанном с ними неаполитанском театре Сан-Карло. Перед началом туристического сезона — чрезвычайно полезное дополнение к путеводителям.
5. Джипи. «Однастория»
Пер. с итал. М. Визеля. — СПб.: «Бумкнига», 2018
Мне странно писать о книге, которую я сам перевел, но умолчать о ее выходе было бы еще более странно. Потому что этот объемистый графический роман о Первой мировой войне — свидетельство зрелости самого этого жанра и в то же время — знак выхода его за пределы жанра: в 2014 году «Однастория» оказалась первым графическим романом, попавшим в Короткий список итальянской «Большой книги» - литературной премии «Стрега», что породило бурные дискуссии о границах литературы. Высокий художественный уровень книги, сила ее воздействия на читателя (листателя?) сомнений не вызывали; но это не художественный уровень собственно текста, а именно книги как единого целого — мягких акварельных и жестких графических рисунков, нервного рукописного почерка и драматического сюжета, в котором сливаются две истории — солдата Первой мировой и его правнука, современного мужчины под пятьдесят. Первому приходится делать в окопе отчаянный выбор между жизнью и смертью, чтобы вернуться к жене, второй приходит в себя после нервного срыва, вызванного уходом жены. На языке оригинала книга вышла в год столетия начала Первой мировой войны. В России она выходит в год столетия ее окончания — и это тоже символично.
