Текст: Мария Елифёрова
Если спросить первого встречного о женщинах Средневековья, то прозвучит, скорее всего, имя Жанны д'Арк. (Kто-то, возможно, вспомнит ещё имена нескольких королев — героинь романов «плаща и шпаги».) Орлеанскую деву знают все; жившую одновременно с ней писательницу Кристину Пизанскую в наши дни знают только специалисты по истории феминизма. Словарь Брокгауза и Ефрона снисходительно отмечает, что она «сыграла некоторую роль в обновлении литературного языка», и сообщает о её «бесцветном характере дарования». Между тем при жизни Кристина Пизанская (ок. 1365—1430) была столь знаменита, что английский король Генрих IV пытался переманить её к своему двору.
Она писала лирическую поэзию, была историком и философом.
И если вспоминать о Жанне д'Арк, то Кристина Пизанская — ещё и автор одной из первых поэм о ней.
История Кристины способна поколебать представления о женской немоте и забитости в эпоху Средневековья. Она не была первой женщиной-писательницей после античности: историкам литературы известно достаточно много имён учёных монахинь, писавших жития святых и даже философские труды; несколько женщин было среди трубадуров, хотя об их биографиях ничего не известно; в позднем Средневековье, преимущественно в XIV в., произошёл расцвет женской мистики — религиозных видений, записанных простыми женщинами, обычно мирянками. Однако фигура Кристины Пизанской уникальна.
Она не только зарабатывала на жизнь литературным трудом и получила общественное признание, но и вступила на путь открытой дискуссии с интеллектуалами-мужчинами.
Разумеется, Кристина располагала бóльшими стартовыми возможностями, чем многие другие женщины. Она была дочерью венецианского врача и астролога Томмазо ди Бенвенуто да Пизано, который в 1368 г. переехал во Францию на службу к королю Карлу V. Рождение в Венеции, самом либеральном городе-государстве тогдашней Европы, в семье ученого, ставшего лейб-медиком, позволило ей получить образование и познакомиться с придворными. Однако даже такие условия в ту пору сулили женщине главным образом роль светской дамы, способной поражать гостей мужа умным разговором. Казалось, что и жизнь Кристины пойдёт по этой накатанной колее: она рано вышла замуж за дворянина Этьена де Кастеля и родила троих детей. Но муж умер, когда Кристине было около 25 лет; примерно в то же время она потеряла отца и осталась фактически без средств к существованию. Вопреки обычаю, Кристина не вступила в новый брак, а предпочла освоить литературную профессию. Позднее
в автобиографии она напишет о «превращении в мужчину».
Ролевая модель женщины, которая, проявив силу духа, как бы превращается в мужчину, была хорошо известна в Средневековье — она восходит к житию мученицы Перпетуи. Но эта модель традиционно была религиозной и прилагалась к святым. Случай же Кристины не имеет никакого отношения к религии — речь идёт о борьбе за своё место в обществе.
Кристина дебютировала лирической поэзией, а затем продемонстрировала свои дарования в самых разнообразных сферах — она написала множество работ, посвящённых философии, литературе, морали и даже политике (последнее особенно неожиданно для женщины этой эпохи). К началу 1400-х гг. она пользовалась покровительством братьев короля Карла VI — герцогов Жана Беррийского и Людовика Орлеанского. Дядя короля, Филипп Бургундский, именно ей заказал биографию своего брата, покойного Карла V. Так появилась на свет «Книга благодеяний мудрого короля Карла V» (1404). Но ещё до этого Кристина привлекла к себе всеобщее внимание, вступив в публичную литературную полемику.
Предметом обсуждения стал «Роман о Розе» - старинная аллегорическая поэма о любви, состоящая из двух частей, написанных разными авторами. Собственно, споры возбудила вторая часть, написанной около 1275 г. Жаном Клопинелем из Мёна (известен также как Жан де Мён). Эта часть, развенчивающая идеалы рыцарской любви, казалась многим читателям циничной и аморальной, она, в частности, вызвала неприятие духовенства. Кристина Пизанская тоже отреагировала довольно остро. Но её возмутило совершенно другое — женоненавистнические пассажи де Мёна.
Волну дискуссии начал в 1401 г. Жан де Монтрей, крупный учёный, положительно отозвавшийся о тексте де Мёна. Надо сказать, что у де Монтрея были свои причины опасаться самостоятельных женщин. Во Франции остро стояла проблема власти: у короля Карла VI было не всё в порядке с психикой, и его жена Изабелла Баварская во время периодов его «помутнения», то есть полной невменяемости, продолжавшейся месяцами, исполняла обязанности регентши. Кроме того, на французский трон на основании своего родства с французской династией по материнской линии претендовал английский король Генрих IV. Который, как уже говорилось, весьма симпатизировал Кристине Пизанской. Естественно, что де Монтрей видел в ней врага.
Кристина вмешалась в дискуссию лишь через год, когда в ней уже участвовал целый ряд видных авторов-мужчин. Миниатюра в рукописи её трудов запечатлела этот момент — хрупкая дама в изящном платье сидит перед собранием солидных учёных мужей. Конечно, такая картина была знакома средневековому человеку — так изображали святую Екатерину Александрийскую. Но святая Екатерина спорила с язычниками о вере, а Кристина взялась дискутировать со своими единоверцами о женщине и её месте в обществе.
Позиция Кристины не была лишена опоры — к тому времени существовала «Книга о знаменитых женщинах» её соотечественника Боккаччо, а в Англии Джеффри Чосер написал «Легенды о праведных жёнах» — сборник похвал женским добродетелям. Но взгляды, высказанные Кристиной, были глубоко оригинальны — в первую очередь потому, что она высказывала женскую точку зрения, отстаивая право женщины быть выслушанной.
Оппоненты всячески старались продемонстрировать, что не воспринимают Кристину всерьёз. Однако ей удалось обратить на себя внимание.
Итогом письменной полемики, длившейся несколько лет, стала философская утопия «Книга о Граде женском»
(Le Livre de la Cité des dames), экземпляр которой Кристина собственноручно преподнесла Изабелле Баварской в 1405 г.
Этот текст удивителен во всех отношениях — аналогов ему в мировой литературе до Нового времени практически не было. Само название его — невероятная дерзость: оно прозрачно отсылает к заглавию известного трактата Блаженного Августина «О Граде Божием». Книга начинается с того, что героиня читает очередную инвективу против женщин и впадает в отчаяние оттого, что она женщина. Но тут появляется Дама Разума и ободряет её.
И сказала дама Разума: «Вставай, дочь моя! Давай, не мешкая дольше, пойдем на поле Учености. Там, где протекают ясно водные реки и произрастают все плоды, на ровной и плодородной земле, изобилующей всеми благами, будет основан Град Женский. Возьми лопату твоего разумения, чтобы рыть и расчищать большой котлован на глубину, указанную мной, а я буду помогать тебе и выносить на своих плечах землю».
(пер. со старофранц. Ю. П. Малинина)
Строительство утопического Града — это одновременно и аллегория процесса познания общества и себя. Героиня беседует с Дамой Разума, которая раскрывает ей социально-психологические корни мизогинии. Вот, например, комментарий к медицинскому пособию, написанному мужчиной:
«Мне попадалась, госпожа, одна небольшая латинская книжица под названием "Secreta mulierum", то есть "Женские тайны", в которой обсуждается естественное устройство женского тела и особенно его наибольшие недостатки».
«Ты без разъяснений и сама понимаешь, — сказала она, — что эта книга написана недобросовестно. Достаточно взглянуть на нее, и станет ясно, что она полна лжи. Кое-кто говорит, что ее написал Аристотель, но невероятно, чтобы такой философ обременил себя столькими измышлениями. И если доказать женщинам, что хотя бы несколько утверждений в этой книге несправедливы и вымышлены, то они поймут, что и все остальное в ней не заслуживает доверия. Помнишь ли ты, что в начале книги сказано, будто какой-то папа Римский угрожал отлучением всякому мужчине, который ее сам прочтет женщине или даст ей для чтения?» —
«Да, госпожа, хорошо помню». — «А понимаешь ли ты, с каким коварным умыслом это лживое утверждение представлено на веру глупым и невежественным мужчинам именно в начале книги?» —
«Нет, госпожа, и жду разъяснений». — «Это сделано для того, чтобы женщины не знали этой книги и ее содержания, ибо написавший ее мужчина понимал, что если женщины прочтут или послушают ее, то им станет известна ее лживость, они будут оспаривать ее и поднимут на смех. Своим же утверждением автор хотел ввести в заблуждение, обмануть читающих ее мужчин».
Не правда ли — речь идет словно о современной популярной литературе по сексологии и психологии…
Кристина прожила долгую и плодотворную жизнь. Она так и не приняла приглашения английского короля — шла Столетняя война, и она сочла неуместным покидать Францию (правда, её сын всё же устроился на службу в Англии). Последние годы жизни она провела в монастыре. За год до смерти она написала поэму о Жанне д'Арк, в которой увидела живое подтверждение своим взглядам.
Фигура Жанны д'Арк, ставшая символом самоутверждения женской личности в мужском мире, известна гораздо больше — и в основном через литературу, созданную мужчинами, — чем первая женщина, написавшая о ней. И неудивительно. Орлеанская дева отвечает множеству комфортных стереотипов: невинность, крестьянская простота, сверхъестественная интуиция, проявляющаяся через видения, героическая жертвенность и трагическая гибель в юном возрасте в результате очевидно несправедливого приговора. Вот набор условий, на которых женщина может получить признание в истории. Кристина Пизанская оказалась неудобна: она была образованна, пользовалась не интуицией, а логикой, прожила благополучную жизнь и умела отстаивать свои интересы.
Потребовалось 600 лет, чтобы о ней вспомнили — не как о политкорректном довеске к истории литературы, а как о самостоятельном культурном феномене средневековой Франции.
