Текст: Денис Безносов
Обложки взяты с сайтов издательств
-
Deborah Levy. Hot Milk
Penguin Books, 2017
(На русском издана в переводе Е. Петровой под названием «Горячее молоко»; М.: Эксмо, 2019)
Не вполне понятно, что именно стремилась смастерить Дебора Леви - историю взросления, снабженную всей необходимой атрибутикой от «меня-не-понимают-родители» до «не-могу-разобраться-в-себе», или же глубокомысленную, полную символизма и претенциозности аллегорию о бренности человеческого существования. Что бы там ни было задумано, не получилось ни то, ни другое. Хотя и начинался Hot Milk многообещающе - как упрощенная и осовремененная версия «Волшебной горы» с нотками Лантимоса: у матери главной героини ни с того ни с сего отнимаются ноги, и она вместе с дочерью отправляется лечиться в некую изолированную клинику в Испании, населенную странноватыми персонажами, наиболее загадочный из которых, конечно, доктор. Дальше, казалось бы, могла развернуться обещанная критиком на обложке «гипнотическая проза», полная иносказаний и многослойной метафорики, но нет
- приходится продираться через тоскливую историю comming-of-age,
которая завершается неубедительной развязкой с микроскопической, но ощутимой долей морализаторства. Рассказчик искусственен, кажется взрослой проекцией представлений о подростках, высказанные им мысли скучны, потому следить за происходящим очень быстро надоедает, несмотря на небольшой объем книги.
-
Pat Barker. Border Crossing
Penguin Books, 2002
Есть такой особо любимый британцами вид романа, где некогда замолчанное прошлое внезапно настигает главного героя и ему приходится заниматься длительным самокопанием, чтобы с этим настигшим прошлым раз и навсегда разобраться. Обычно такие романы претендуют на звание психологических, поскольку вскрывают самую суть человеческих переживаний. Они довольно популярны, их любят экранизировать и обсуждать в прессе. Border Crossing - такой британский психологический роман. Кто-то когда-то кого-то посадил за решетку, и теперь этот отсидевший кто-то выходит на волю, находит своего подспудного обидчика и принимается проходить с ним психоаналитические сеансы (поскольку тот, разумеется, психоаналитик). Описаны их взаимоотношения по-британски сдержанно, местами целомудренно и ожидаемо искусственно. Причина всех бед сводится к проблемам в семье, деспотичности отца и беспомощности матери. Вскоре
оба персонажа проникаются друг к другу болезненным взаимопониманием и долго переосмысляют произошедшее когда-то.
Впрочем, от Баркер никаких особых откровений и не ожидаешь.
-
David Mitchell. Number9Dream
Sceptre, 2014
(На русском издана в переводе М. Ниянзиной под названием «Сон № 9»; М.: Like Book, 2017)
Двадцатилетний японец Эидзи Мияке долго и муторно разыскивает по всему Токио отца, которого никогда не видел. Он скитается по фантасмогоричному криминальному миру, выслеживает потенциальных знакомых, бродит по барам и подпольным казино, периодически угрожает оружием для получения информации и так далее. О происходящем он рассказывает от первого лица и в настоящем времени,
как бы ведя дневник и сообщая в основном факты - пошел туда-то, сделал то-то, нашел письмо - прочел, выследил такого-то - поговорил.
Все это проделано, чтобы добавить в повествование динамики, кинематографичности, и держать читателя таким образом в постоянном напряжении. Япония, надо полагать, тоже здесь для экзотической приманки - вроде бесконечно сменяющихся стран в Бондиане - так читателю будет интереснее изучать заурядный, начиненный дешевыми спецэффектами сюжет, лицезреть безжизненных персонажей, лишенных каких бы то ни было личностных особенностей. Собранный из всевозможных клише роман Митчелла кажется пародией на американские криминальные драмы, но пародией чрезвычайно занудной, неостроумной и безвкусно пестрой.
-
Sally Rooney. Normal People
Faber&Faber, 2018
Нормальные люди проживают нормальные жизни - нормально взрослеют, строят нормальные взаимоотношения, заводят нормальные семьи и решают нормальные проблемы. Персонажи Салли Руни вроде бы похожи на нормальных людей, но все у них немного по-другому. Ничего не мешает им сесть, обо всем договориться, во всем друг другу признаться и начать жить нормальной жизнью, однако почему-то они этого не делают - то ли из-за подростковой эмоциональности, то ли от растерянности перед лицом обстоятельств. Обаятельные и хрупкие, они всячески отгораживаются от своих настоящих переживаний, чтобы вместо них обрести что-то нормальное, как у всех. В Normal People нет ничего хоть сколько-нибудь оригинального, нет каких-то скрытых смыслов и метафор, вместо этого - обыкновенные отношения двух обыкновенных молодых людей, описанные самым обыкновенным языком. Однако при всей простоте стиля Руни все же удалось, не прибегая ни к каким литературным изыскам, написать очень хорошую подростковую книгу
(не будь в ней пары-другой откровенных сцен и двух-трех грубых слов, она бы расценивалась именно как подростковая),
читать которую не стыдно.
-
Roberto Bolaño. The Savage Detectives (translated by Natasha Wimmer)
Picador, 2009
Трое поэтов отправляются на поиски пропавшей куда-то известной поэтессы. Они едут по мексиканским захолустьям, по дороге обсуждая стихотворные размеры и споря о поэзии. Таково содержание первой и третьей части романа, вторая и самая объемная часть - собрание свидетельств различных персонажей о поэтической жизни мексиканских 70-х, о пропавшей Сесарии Тиханеро, о пьяных выходках поэтической молодежи, их многочисленных попытках сбросить с парохода современности Октавио Паса и подобных ему забронзовевших классиков.
У The Savage Detectives много общего с поздним и всемирно известным романом Боланьо 2666
(поиски пропавшего писателя, размытая композиция, описи свидетельств и фактов, а также место действия и даже некоторые персонажи). Но какими бы схожими ни казались эти два текста, в конце концов выясняется, что это своего рода пара двойников-антиподов. Если 2666 - мучительное исследование природы смерти, насилия и мирового абсурда, то The Savage Detectives - скорее сентиментально-ностальгическое путешествие в прошлое, где ценилась поэзия, придумывались течения, а различные литературные группы вели бесконечные и горячие дискуссии о стихотворстве, тоска по эпохе, когда поэты еще не бросили писать стихи и не взялись от безвыходности за прозу.
-
Keri Hulme. The Bone People
Picador, 1986
Проблема смешения коренной культуры с пришлой европейской - одна из основных в любой постколониальной литературе. Как правило, такое смешение демонстрируется либо по реалистическим лекалам (Гордимер, Шойинка), либо посредством соединения постколониальной повседневности с квазифольклорным содержанием (Маркес, Рушди). Кери Хьюм решила действовать иначе - вместо прямой критики в адрес европейцев и воспевания исконной новозеландской культуры она выстроила герметичную притчу с тремя персонажами в замкнутом пространстве, один из которых - европеец, другой - маори, а главная героиня - потомок и тех и других. Каждый из них в силу различных обстоятельств оказался в отшельничестве, каждый стремится к изоляции и одновременно страдает от нее, каждый проживает свои личные травмы, зачастую неведомые окружающим, и учится через примирение с другим принять себя.
The Bone People - туманная рефлексия о духовной структуре Новой Зеландии, страны, находящейся на отшибе всего остального мира,
где мыслящие на разных языках люди вынуждены жить бок о бок и учиться понимать друг друга.
-
Marlon James. John Crow’s Devil
Oneworld Publications, 2015
Как-то в вымышленную ямайскую деревушку наведываются стервятники, вестники греха и смерти, и вместе с ними новый пастор, стремящийся заменить старого. Тот был добряк и пьяница, этот - строг и праведен, но чудовищно жесток и своими методами походит на священную инквизицию. Разумеется, между старым и новым укладом вскоре назревает конфликт, в конце концов раскалывающий население деревни на два лагеря.
Между тем
полубезумный тиран, постепенно обретающий власть, стремится в действительности преодолеть трагедию из своего прошлого и отомстить виновным.
При его правлении население деревушки (метафора страны или человечества) вскоре обретет духовное единение, станет сообща осуждать и карать. Марлон Джеймс, известный виртуозным романом The Brief History of Seven Killings, начал весьма смело - в John Crow’s Devil, своей первой книге, он попытался соединить южную ветхозаветность Фолкнера и Маккарти с магическим реализмом и ямайской разговорной речью. Получилось прихотливо сложенное мрачное размышление о природе религиозного фанатизма и любой одержимости в целом, о тяге человека к насилию как к наиболее действенному и простому способу достижения желаемого.
-
J. M. Coetzee. Death of Jesus
Text Publishing, 2019
Даже давним поклонникам творчества Кутзее трилогия об Иисусе показалась чересчур странной - во-первых, здесь нет ни одного персонажа по имени Иисус, во-вторых, события не связаны с библейскими, а если и связаны, то косвенно, в третьих, автор ничего не разъясняет, и головоломка до конца остается неразрешенной. Однако какой бы странной и сюрреальной ни была эта трилогия,
следить за происходящим чрезвычайно интересно:
загадочный мальчик-сирота Давид, утратившие прошлое и вместе с ним память его приемные родители Симон и Инес, ученики причудливой школы танцев и такая же причудливая футбольная команда беспризорников, по-достоевски одержимый убийца Дмитрий и прочие чудаковатые герои обитают в безымянной стране, устроенной скорей по законам сна, нежели реальности. Заключительный том рассказывает о смерти главного героя (о чем говорится в названии), ставит точку в аллегорическом повествовании, но оставляет в недоумении тех, кто ждал от Кутзее человечности. Но вопреки их ожиданиям великий автор ничего не объяснил, а только едва заметно на самой последней странице намекнул на разгадку.
