САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

Реальность Пелевина

Завершившийся 21-й сезон «Нацбестa» дает основания к оптимизму как по отношению к самòй «единственной премии с петербургской пропиской», так и по отношению к современной русской литературе

Александр Пелевин со своим номинатором Анной Долгарёвой сразу после объявления победителя
Александр Пелевин со своим номинатором Анной Долгарёвой сразу после объявления победителя

Текст и фото: Михаил Визель

Малое жюри, не сговариваясь, сумело в итоге принять сбалансированное решение, вполне соответствующее слогану премии "проснуться знаменитым" и миссии "найти книгу с потенциалом интеллектуального бестселлера". Главный конкурент победителя, Михаил Гиголашвили – известный автор со сложившейся репутацией, к которой премия ничего не смогла бы добавить. Да и сам роман "Кока" есть прямой сиквел (или скорее "вбоквел" – развитие сюжетной линии одного из героев) "Чёртова колеса" – 12-летней давности эпопеи о, в двух словах, распаде СССР в отдельно взятой Грузии, что едва ли способствует расширению читательской аудитории. Прочие претенденты все были слишком: слишком традиционная неодеревенская проза Даниэля Орлова и слишком авангардный "вербатим" Ивана Шипнигова; слишком демонстративное "собранье пестрых глав" Мршавко Штапича и слишком аккуратно заполненные чекбоксы всех пунктов актуальной повестки Веры Богдановой.

Александру Пелевину неполные тридцать три, при этом "Покров-17" – его четвёртый роман. То есть для него это не прикол и не случайность, а закономерный результат планомерной работы.

При этом двое из шести финалистов – как раз дебютанты (и третья позиционируется как дебютант, хотя это не совсем так: Вера Богданова уже опубликовала несколько фантастических романов под разными именами). Впрочем, такое в "Нацбесте" случается не так уж редко. Гораздо интереснее дебют (без иронических кавычек) нового ответственного секретаря премии, тверского литературного критика Владислава Толстова.

Оргкомитет клятвенно заверяет, что никак не вмешивается в работу малого жюри и, так же, как публика в зале, ничего не знает о том, в чью пользу его члены отдали председателю свои голоса в запечатанных конвертах; но ему это и не нужно – зачем пытаться влиять на выбор тех, кого ты сам назначаешь выбирать, это азы политехнологий. Но Владислав Толстов предельно далёк от политехнологий, что и показала уникальная ситуация, впервые сложившаяся на «Нацбесте»: все шесть членов жюри - бизнесмен от медицины, художник, актриса, рок-музыкант, детский издатель и, наконец, писатель - отдали, не сговариваясь, голоса шестерым разным финалистам. При этом если выбор Михаила Елизарова, кооптированного в жюри как прошлогодний победитель, как раз объясним не только достоинствами самого 750-страничного "Коки", но и как раз сложившейся репутацией автора (не говоря уж о личном знакомстве двух Михаилов), то выбор остальных – это незамутненное никакими другими соображениями восприятие текста свежим читателем – настолько свежим, что Алла Насонова даже посетовала на переизобилие ненормативной лексики, с которой ей, издателю детских книг, разумеется, сталкиваться приходится нечасто.

Так и оказалось, что выбор Нацбеста-2021 – это выбор лично председателя жюри – руководителя Федеральной службы по интеллектуальной собственности, бывшего замминистра культуры, сокоординатора государственно-патриотического клуба «Единой России» Григория Ивлиева. И выбор этот неудивителен: "Покров-17" - это действительно "буйный креатив", и при этом патриотизм увлекающегося военной реконструкцией автора несомненен.

Если же отвлечься от конкретного премиального сюжета и шуток про "новый Пелевин народился", можно констатировать: то, что

к двадцатым годам двадцать первого века именно фантастика стала основным инструментом описания и осмысления российской реальности

– это не заслуга Сорокина или (Виктора) Пелевина, а объективная необходимость.

Технический и социальный прогресс стал слишком стремителен; люди, доросшие до возраста принятия политических решений, оглядываясь по сторонам, не могут не признать, что они живут в мире, который во времена их детства, пришедшегося на совсем недавние по историческим меркам 1970-80-е годы, казался бы миром фантастическим. Только это не благостный "мир Полдня" Стругацких. Это мир Пелевиных. Что одного, что другого.