60 лет назад родился Игорь Меламед, Большой русский поэт

Текст: Павел Басинский/РГ

Без всяких натяжек говорю, что это был Большой русский поэт. Не верите, загляните в интернет, и вы увидите, как высоко оценивают стихи Игоря многие и многие, поэты и просто любители поэзии. От себя могу добавить, что стихи Игоря, причем еще довольно ранние, оценили такие великие мастера поэзии, как Арсений Тарковский, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко. И даже непримиримый к другим поэтам Юрий Кузнецов принял его стихи. И еще он был переводчиком английских поэтов конца XVIII - первой половины XIX века Сэмюэля Кольриджа и Уильяма Вордсворта, и эти переводы высоко ценил один из самых авторитетных переводчиков английской поэзии Григорий Кружков.

И еще - блестящий эссеист, автор книги статей, изданной посмертно в ОГИ, "О поэзии и поэтах".

Сегодня мне даже странно думать, что я не просто близко дружил с Игорем, но я и нынешний директор Государственного литературного музея Дмитрий Бак были его самыми близкими друзьями.

Сегодня странно вспоминать, что я познакомился с Игорем под Волоколамском, "на картошке", куда нас, первокурсников Литературного института, отправили в сентябре 1981-го.

Игорь был... смешной. Вот уж о ком трудно было догадаться, что перед тобой Поэт. В его внешности не было ничего "поэтического". Тучный, с ранними залысинами, в массивных очках, которые он периодически протирал пальцами, в какой-то нелепой фуражке, он вышагивал по волоколамским полям в телогрейке "комиссарской" походкой и был полностью погружен в себя. Мы, студенты, над ним посмеивались. Но однажды попросили его прочитать свои стихи...

Эти строки помню наизусть до сих пор:

• Это все - от русской прозы:
• Ледяные ребра крыш.
• Ночь, крещенские морозы
• Да предутренняя тишь.
• 
  
• От поэзии российской
• Только песня ямщика,
• Только иней на ресницах
• Да румянец на щеках.

Это совсем ранний, 20-летний Игорь Меламед, и это, в сравнении с тем, что Игорь писал позже, особенно в последние годы, еще очень несовершенные стихи. Но и в них уже чувствовалось дыхание истинной поэзии, и мы, слушая их, смотрели на Игоря с изумлением: так не совпадала его внешность с этими строками.

Он родился во Львове в 1961 году в рабочей еврейской семье. Отец был типографским наборщиком. Учился в Черновицком университете, но бросил его и поступил в Литературный институт в семинар Евгения Винокурова. Мы жили с ним в одной комнате в общежитии на улице Добролюбова. Сегодня я горжусь тем, что первым читал стихи Игоря, написанные в Литинституте.

Однажды Игорь положил мне на стол листок бумаги, где были стихи:

• …И опять приникаю я к ней ненасытно.
• Этой музыки теплая, спелая мякоть.
• Когда слушаю Шуберта — плакать не стыдно.
• Когда слушаю Моцарта — стыдно не плакать.
• 
  
• В этой сказке, в ее тридевятом моцарстве,
• позабыв о своем непробудном мытарстве,
• моя бедная мама идет молодою,
• и сидят мотыльки у нее на ладони.

Игорь никогда не писал стихи для того, чтобы просто писать стихи

Позже Игорь напишет об отце:

• Не плачь, мучайся - ведь эта ночь пуста.
• Но жить научимся мы с чистого листа.
• Во сне безоблачном, в беспамятстве, отец,
• трехлетним мальчиком я стану наконец.
• В блаженном сне еще не смыслю ничего.
• Мне вяжут варежки из шарфа твоего...

Помните у Давида Самойлова?

• Я - маленький, горло в ангине.
• За окнами падает снег.
• И папа поет мне: "Как ныне
• сбирается вещий Олег...

Уже в середине 80-х Игорь написал стихотворение, которое я часто про себя цитирую, потому что в нем высказано то, что мы боимся про себя говорить, а должны.

• Душа моя, со мной ли ты ещё?
• Спросонок вздрогну – ты ещё со мною.
• Как холодно тебе, как горячо
• под смертной оболочкою земною!

Стихотворение заканчивалось такими строками:

• Но если нет возвратного пути,
• то, уходя к неведомой отчизне,
• душа моя, за все меня прости,
• что сделал я с тобою в этой жизни.

Есть поэты, которые поражают ранними стихами, а потом застывают, сдуваются и год от года пишут, может быть, более "профессионально", но без того огня, который, выражаясь стихами Фета, "просиял над целым мирозданьем, / и в ночь идет, и плачет, уходя". И есть поэты, чьи стихи с годами настаиваются, как вино.

Свои самые сильные стихи Игорь написал, когда получил тяжелую травму позвоночника и был сначала прикован к больничной постели, а потом жизнь его была ограничена четырьмя стенами городской квартиры. Цикл его больничных стихотворений - это высочайший пример русской поэзии, где стерты границы между поэзий и прозой, между стихами и жизнью.

• Полутемная больница.
• Медсестер пустые лица.
• Санитаров пьяный бред.
• Инвалидам сладко спится:
• никому из них не снится
• переломанный хребет.
• 
  
• Кружит девушка в коляске.
• Ей, мужской не знавшей ласки,
• хоть собой и хороша,
• все бы, глупой, строить глазки,
• выпавшей, как в страшной сказке,
• со второго этажа.
• 
  
• Слёз непролитые реки
• здесь взорвать должны бы веки
• бедных юношей. Но вот
• странный, жуткий смех калеки,
• затвердившего навеки
• непристойный анекдот.

Страшные стихи! Но на какой высокой, одновременно и поэтической, и христианской ноте, они заканчиваются!

• Боже праведный и славный,
• если только разум здрав мой,
• просьбу выполни мою:
• всем разбитым смертной травмой
• дай удел посмертный равный –
• посели в Своем раю.

Он никогда не писал стихи просто для того, чтобы писать стихи, а так работают большинство стихотворцев. В каждом стихотворении Игоря так или иначе отражалась, преломлялась жизнь, мироздание. Думаю, поэтому они и останутся навсегда.

Источник: rg.ru