Интервью: Сергей Князев
Сергей Князев: Что есть в текстах Хега такого, чего нет больше ни в каком другом авторе?
Елена Краснова: Я с вашего позволения рискну сузить ваш вопрос и скажу, что есть в Хеге, чего нет в других датских авторах – за весь мир не отвечаю. Мне кажется, Питер Хег писал свои книги, словно двигаясь против течения. К 90-м годам прошлого века в Дании начинает формироваться новое направление – минимализм, которое постепенно становится доминирующим, и все больше и больше писателей начинают работать в русле этого течения. Хег же всегда был далек от минимализма. Простота форм выражения, лаконичные конструкции ему не свойственны. Возможно, некоторые намеки на минимализм можно найти в романе «Тишина». Но обычно его тексты объемны и многокрасочны. И при этом им свойственна удивительная легкость и ироничность. Он как будто делает шаг в сторону и говорит: «Посмотрите, я вот тут кое-что заметил. Может быть, вам это будет интересно?»
Отдельно следует сказать о метафорах Хёга. Они неожиданны и при этом удивительно точны. И еще одна сложность: Хёг любит использовать самые разные терминологические сферы, которые помогают ему создавать образы героев. Это может быть физика, математика, медицина, особенности погружных насосов или даже всего-навсего выпекание круассанов: «Круассаны противоречат законам природы. Теоретически невозможно совместить слоеное и дрожжевое тесто, они относятся к разным измерениям. Каждый раз, когда вы складываете тесто, количество отдельных слоев масла и теста удваивается, толщина каждого слоя экспоненциально уменьшается с каждым складыванием и раскатыванием» («Эффект Сюзан»). И переводчик вслед за автором вынужден вникать во все детали процесса, даже если он очень далек от темы.
Известно ли вам, как Хега воспринимают в других странах, и если возможно, могли бы вы его восприятие в этих странах и в России сравнить?
Елена Краснова: Мне трудно оценить, как Питера Хёга воспринимают в других странах. Но со своими коллегами-переводчиками я не раз обсуждала проблемы перевода его книг. Знаю, что и в Германии, и в Чехии, и в Нидерландах его читают.
Какой роман Хега переводить вам было легче всего и почему? В 2004 году вы говорили, что – «Смиллу». Что-то изменилось?
Елена Краснова: Наверное, для любого переводчика может быть трудно переводить отдаленную во времени книгу, например, какой-нибудь трактат XVII века.
В 2004 году я говорила о своем субъективном восприятии текста. Да и опыта у меня было меньше. Но если мы говорим о современном тексте, то тут, как мне сейчас кажется, нет какого-то измеримого понятия «сложности» и «легкости».
Сложность возникает, когда есть неприятие текста, какое-то несогласие с ним, когда начинаешь внутри себя спорить с автором. Может быть, не потому что ты с ним не согласен, а просто потому, что текст противится переводу. Единственная из книг Хёга, которую мне было сложно переводить – действительно очень сложно – это книга «Твоими глазами». Этот роман основан на личных переживаниях автора, который пытается «переработать» самоубийство брата. В этом тексте так много слоев и так много боли, что кажется, ты не имеешь права в него внедряться. Хотя, конечно, это не чисто автобиографическое произведение. Кстати, в этой книге ретроспективные описания детства героев очень напоминают некоторые страницы из «Условно пригодных».
Каковы были впечатления Хега от поездки в Россию в 2017 году?
Елена Краснова: Трудно забраться ему в голову, но мне кажется, он был доволен. У нас были замечательные встречи с читателями, когда он увидел множество людей, которые после встречи в петербургском Музее современного искусства «Эрарта» выстроились в очередь за автографом. Это было очень сильное впечатление – и для него, как мне кажется, и, конечно, для меня. В тот свой приезд Питер Хег посетил Валаам. Но про эту поездку стоит спросить директора издательства «Симпозиум» и редактора книг Хега, выходивших по-русски, Александра Кононова.
Александр Кононов: «Питер Хег и его супруга настолько были впечатлены записями хора монахов Валаамского монастыря, что попросили для них организовать поездку на Валаам. Вернулись они оттуда весьма впечатленные, правда, подробностями не делились. Не удивлюсь, если в новых произведениях Хега появятся Валаам и штормовая Ладога».
Есть ли то, что у Хега непереводимо, что осталось непрочтенным российским читателем (шутки, каламбуры, метафоры, сугубо датские реалии)?
Елена Краснова: Есть, конечно, и это большая моя проблема. Я, конечно, стараюсь, но кое-что, к сожалению, не всегда удается передать. В самых безнадежных случаях приходится делать комментарии, но, к счастью, это бывает не очень часто.
Дело в том, что Хёг нисколько не ориентируется на иностранного читателя. Многие его образы связаны с датскими реалиями. Например, в «Детях смотрителей слонов» есть несколько иронических фрагментов, связанных с известными датскими авторами псалмов. Великими для датчан, но совершенно неизвестными и непонятными во всем мире. Авторская ирония в этом контексте скорее всего пропадает для российского читателя.
Насколько Хегу важна обратная связь, обращался ли он или его датские издатели и представители с просьбой перевести российские рецензии, дать их summary?
Елена Краснова: Издательство собирало информацию о рецензиях и отзывах, просило прислать их. Но мне кажется, самому Питеру это было не очень интересно.
Не возникало ли у вас эмоциональной усталости от его текстов? Допустим, когда вам казалось, что Хега слишком много в вашей жизни?
Елена Краснова: Ну, во-первых, все-таки не одного Хёга я переводила за последние годы. Было много и других книг. Например, мы с моей коллегой Еленой Гуровой перевели рассчитанную на подростков серию книг известной датской писательницы Лине Кобербель «Дикая ведьма». Очень интересно было попробовать себя в переводе драматических произведений, как для публикации, так и для для читки со сцены. Ну а в издательстве «Симпозиум» у меня вышли книги двух известных современных авторов: Мортена Рамсланда и Кнуда Ромера.
Но даже если бы этого и не было, от Хёга устать невозможно, потому что все его книги очень разные. Да, в его текстах есть какие-то аллюзии на предыдущие книги, но язык всегда разный. Интонация всегда другая. И даже если для переводчика он в чем-то узнаваем, то, думаю, только для переводчика. Читатель в каждой книге увидит что-то новое.
Каковы, на ваш взгляд, шансы Хега получить Нобелевскую премию?
Елена Краснова: Я не знаю, какими критериями руководствуется нобелевский комитет. Но другого писателя такого масштаба в современной Дании я не вижу.
