Текст: Анастасия Скорондаева/РГ

Коллаж ГодЛитературы.РФ

Писатели тоже были детьми. Но недаром говорят - все мы родом из детства: уже в нежном возрасте большинство из них отличалось особым умением не только переживать реальность, но и фиксировать это переживание. Корреспондентка "Российской газеты" побывала на встрече с авторами антологии в МДК. А 11 октября в 20.00 начнется еще одна встреча - в Музее-театре "Булгаковский Дом" (Большая Садовая, 10).

Альманахи зачастую - как американские горки: один рассказ резко возносит до предельного удовольствия и наслаждения, другой - столь же молниеносно низвергает, чуть ли не до отвращения. Редко, когда составителям удается прокатить читателя на прекрасном круизном лайнере, чтобы одно удовольствие, красивости и никакого брюзжания о потраченных напрасно деньгах.

Составителям сборника «Трава была зеленее, или писатели о своем детстве», только что вышедшего в издательстве «Эксмо», удалось. Он получился разношерстным по авторам и ровным по качеству текстов. От того и прекрасным. Где вы видели под одной обложкой Машу Трауб и Андрея Битова? А еще Сергея Шаргунова и Марию Метлицкую, Романа Сенчина и Татьяну Веденскую, Андрея Рубанова и Дину Рубину.

Мы словно подглядываем в чужие окна, проникая через них к каждому писателю в самое светлое и, возможно, сокровенное время - детство.

Впрочем, далеко не все рассказы - время, проведенное в неге. «Голод» Платона Беседина - жутковатая и натуралистическая история детства его деда, после которой автору невыносимо стыдно за свой поступок.

На презентации один из составителей книги - Ирина Горюнова - честно призналась, что подбирала авторов по принципу дружбы. Это, замечу, очень по-детски, в хорошем смысле этого слова. «Я предлагала всем знакомым поучаствовать. Условие - не придуманный, а абсолютно реальный рассказ из своего детства», - уверила в правдивости историй Горюнова.

«- Глоб! - Это у меня школьная кликуха такая - Глоб, Глобус. - В футбол будешь? Мы с бэшками, - пацанами из параллельного класса «б», - забились сыграть», - читаю я первые строчки из рассказа Романа Сенчина «У окна». Смотрю на смурного Сенчина, не нахожу в нем ничего от глобуса и решаю уточнить, от чего это его именно так прозвали. Но, увы, Роман и сам не помнит, говорит, то ли коротко подстригся, то ли географию на «отлично» знал, но при этом добавляет - школу не любил, любил читать исторические книги, географию, но как это все преподавалась в школе, ему не нравилось. «Рассказ мне давался довольно тяжело, я даже отказался сначала, - продолжает Сенчин. - В нем больше про отрочество. Писать рассказ или повесть о детстве - я для этого еще не созрел. Мне легче писать о моем сверстнике». В «У окна» Сенчин остается верным стилю своей прозы - мрачной и беспросветной. Все мы родом из детства. Мы узнаем, что уже тогда, в 14 лет, Роман много думал о жизни великих - рассказ испещрен строчками Есенина и Высоцкого - и мучительно не мог исправить свое четырехстишие...

Много здесь и о дружбе. Александр Дорофеев в рассказе «Гусик» вспоминает детского писателя Юрия Коваля - ему тридцать, Дорофееву где-то десять. Коваль пишет ему письма и настоятельно рекомендует следовать его заветам. Не счастье ли в наставниках иметь настоящего писателя?

Юрий Нечипоренко - рассказ «Друг мой Толька» - словно бы намекает нам, что не важно, кем мы стали, как изменились, остались ли друзьями, ходим ли друг к другу в гости на чай с плюшками или и вовсе не знаем, как сложилась судьба друзей. Главное - запомнить моменты, которые сделали нас такими, какие мы есть сейчас. Его рассказ о друге, который подарил ему целый мир! И не важно, что их пути разошлись. Мир - остался.

В сборнике есть и история из детства обозревателя «РГ» Сусанны Альпериной - «Звездный мальчик». Он о страхе, который не отпускает ее после первого посещения театра: куда ни глянь - и за окном, и под кроватью - страшный Звездный мальчик. Местами щемящий рассказ, когда девочка мечется одна по улице, когда думает, что страх улетучится, как только мама переоденет ее в пижаму и прижмет к себе. Сусанна говорит, что в детстве мечтала стать писателем или певицей. А стала - журналистом. И, кстати сказать, если пишет про театр, никакие призраки ее больше не преследуют, вроде…

Анастасия Строкина, самая юная участница сборника и, между прочим, новоиспеченный лауреат конкурса «Новая детская книга», для сборника предложила очень трогательный и атмосферный рассказ «Первое прощание»: «Нужно запомнить, затвердить, зарисовать в голове, как яркая мягкая морошка зреет над землей, как мухомор выставил напоказ свою красноту, как нежен мох и как радуются деревья тому, что ветер, наконец, утих. Я сказала Волку: «Мы завтра уезжаем. Насовсем». «Как же так? - спросил он. - А с кем я буду слушать реку? А с кем я пойду в норвежский лес? А с кем я буду любить северное сияние?». «Мы теперь будем порознь. Теперь будем одни». История - отрывок из ее повести, посвященной родному краю - Заполярью. «Это прощание с детством. С военным городком, из которого мне пришлось уехать. Я родилась в стране, которой больше не существует, в городе, который считается мертвым», - с тихой грустью призналась Настя.

Бог д’Артаньян, миллиард пятерок, лестница любви, один день из жизни Танечки, душа баклажана, первый бой тимуровцев и другие истории. Всего в сборнике 47 авторов. Не спешите читать его с первого рассказа, лучше вразнобой, с серединки, несмотря на то, что открывает его сам Андрей Битов. Он, к слову, пошел очень хитрым путем - предстает перед читателем как «годовалый пушкинист»: ему 13 и за год до этого он впервые «более-менее осилил Пушкинское собрание сочинений», рассказ о своем детстве Битов перемежает рассуждениями об Александре Сергеевиче. И начинает свое повествование с потрясающей фразы: «Кто бы ни был человек, даже Пушкин, первым текстом его будет «Детство», даже если и не написано».

Кто-то сказал: «Детство — состояние, в которое нельзя вернуться, но впасть — можно». Этот сборник - отличное средство для желающих вновь испытать это чудесное состояние.

КСТАТИ

Ко всем прочим прелестям сборник «Трава была зеленее, или писатели о своем детстве» призван обратить внимание на проблемы детей в современном мире, помочь сиротам и отказникам, поэтому большинство его авторов передали свои гонорары в один из благотворительных фондов, созданных для решения проблемы сиротства в России.

«Трава была зеленее, или писатели о своем детстве»

Фрагмент предоставлен издательством «Эксмо», 2016

«Звездный мальчик», Сусанна Альперина

Сегодня мы — первоклашки — впервые идем в театр. Он называется ТЮЗ. Что это значит — никто не понимает. Все мы думаем, что это — от дразнилки «тю-тю», когда палец приставляется к виску и крутится. «Ты что, того, тю-тю?» Находится ТЮЗ в центре рядом с Оперным театром. Но что нам Оперный, когда рядом с ним — лучшая горка в городе. Зимой можно кататься с нее на санках или на попах. И никакие страшилки о девочках, которые катались с горки и вылетели на дорогу, где попали под машину, — не действуют. А когда тепло, с горки хорошо съезжать на велосипеде или просто сбегать по ней, почти падая, вниз. Хотелось пробежать и сейчас, но нас завели в душный и потный ТЮЗ. Пересчитали и посадили. От сцены далеко, но ничего: в целом фигурки, которые на ней двигаются, разобрать можно.

Хорошо, когда вместо уроков — театр. Мальчишки развязывают нам банты. Мы хохочем, шумим, и никак не можем успокоиться, когда гаснет свет. Первое время я вообще не понимаю, что там происходит - на освещенном кусочке впереди. Там кажется упала Звезда. И вышел он - Звездный мальчик. Он высокий и такой красивый... Я бы сказала, что сразу же влюбилась, но уже была влюблена. В Вову Горнова. Он занимался фигурным катанием и дружил с Ирой Запарой — она тоже была фигуристка. Они были какие-то особенные, и на меня Вова никакого внимания не обращал. Ни на кого не обращал - это и успокаивало.

А тут — Звездный мальчик. В коротеньком плаще, берете. Такой ловкий, красивый, смелый, самоуверенный. О чем спектакль — и не понимаю. Но мальчик, которого я вижу издалека, прекрасен и чудесен. Я его мысленно дофантазировала, и мне уже нравится в этом театре.

Но вдруг! Что происходит? С мальчиком что-то случилось, он раскрыл руки — плащ натянулся, подбежал к кулисе и спрятал в ней свое лицо. Что делают с ним? Надо же его спасти! Я чуть не закричала, но мальчик вдруг сделал шаг назад и повернул лицо к залу — оно было страшно и уродливо, и голос пропал внутри меня.

Я хотела закрыть глаза и просидеть так до конца спектакля. Я уже однажды так делала. В цирке. Мы ходили туда с папой и мамой, и в самом начале представления на арену вышел огромный бегемот. Повернувшись прямо ко мне, он открыл большой страшный рот. Мои ручки и ножки тут же застыли от холода, который наполнил все тело. Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого ужаса, и уткнулась в папу. Папа хотел все исправить, и купил мне мороженое, которое носили по рядам. Дал лизнуть — я ведь раньше его никогда не пробовала. Но мороженое обожгло мне язык, как сосулька, отчего стало еще страшнее. Все представление в цирке я просидела, лицом в папу и закрыв глаза. Раскрытый рот бегемота - его большущие зубы и розовый язык - виделись мне все время. Все уговоры посмотреть на клоунов, гимнастов и еще на кого-то, не могли меня заставить повернуться к арене. В конце я вдруг поняла, что мороженное было сладким, и попросила папу дать мне его лизнуть еще раз. Он рассмеялся:

- Я его давно съел. Оно же тает.

Цирк был ужасен. В него ходить я больше не хотела. Но кто же знал, что, когда я первый раз пойду в театр, страх опять придет ко мне.

Глаза я не закрыла. Теперь я уже допридумывала уродство звездного мальчика. В конце, кажется, он снова стал красавцем, но меня уже было не обмануть — внутри него сидел жуткий урод.

Нас привезли обратно в школу, и я пошла домой. Надо сказать, что я — типичный ребенок с ключом на шее. Мама и папа с работы приходили поздно. Из садика меня всегда забирали самой последней, а дома, после школы и продленки, я подолгу сидела одна, пока кто-то не придет.

Зашла домой после театра. И - о ужас — вот он — Звездный мальчик. Он выглядывает из-под кровати. И из-под пианино. Он такой страшный! И из тумбочки — тоже он. На кухне он прячется под столом. А в ванну и туалет я вообще не пойду. А вдруг он забрался в спальню... Я включила везде свет, поставила пластинку в проигрыватель и стала громко ей подпевать. Не помогло. Он сейчас меня схватит, ему приблизит к своему лицу и я умру от страха.

Вылетаю из дома, понимая, что ни за что не могу туда вернуться. На улице не так страшно — там же люди. И уродливый Звездный мальчик не преследует меня. Просто стоит перед глазами и все. Голодная, хожу по нашему кварталу взад и вперед. В середине квартала висит доска почета — рядом с домом Меховая фабрика. В каждой фотографии на ней мне видится кошмарное лицо. Успокаиваю себя тем, что с доски почета ему не достать меня — там же высоко. Я очень устала, но боюсь идти домой. Кажется, он там поселился и ждет меня.

Во двор я тоже не захожу. «Саночка, что ты ходишь туда-сюда», - начнут расспрашивать меня соседи. В нашем дворе всем до всего есть дело. И что я им скажу?

Решение приходит уже когда начинает темнеть и зажигаются фонари. Вхожу во двор, и быстро взбегаю на высокую лестницу в квартиру, где живет мой старший друг Димка. Открывает дверь мне его мама — тетя Люба.

- Саночка, что случилось?

- Там Звездный мальчик! - только и могу выпалить я.

Тетя Люба и Димка ничего не понимают, кроме того, что за мной кто-то гонится (район-то у нас криминальный - Пересыпь), и они должны меня спрятать. Кормят меня вкусной одесской котлетой и отводят в самую дальнюю комнату, где я, забиваюсь в угол дивана и отказываюсь отвечать на все вопросы.

… Когда с работы возвращается мама, она долго ищет свою Саночку, поднимая на ноги весь двор. Соседи ей рассказывают, как я ходила по улице туда-сюда. Начинают вспоминать, кто последний меня видел, и когда я так пряталась в последний раз. Мама находит меня спящей в дальней комнате у доброй тети Любы. С ней я не боюсь идти домой. Сейчас она меня переоденет в пижаму, я прижмусь к ней, расскажу про страшного Звездного мальчика. И она прогонит его. Она же учительница.

...Он уйдет не сразу - через несколько месяцев. И все это время я буду бояться оставаться дома одна. Ведь наша квартира для меня — это то самое место, где живут герои всех прочитанных мной книжек. И среди них самый страшный тот, у которого меняется лицо.

Потом еще время от времени Звездный мальчик, как призрак, будет появляться в моей жизни. Я перестану его бояться. Когда вырасту. Но не до конца. Потому что, как только прочитаю впервые сказку Оскара Уайльда, начну понимать, отчего люди не всегда такие, какими они выглядят. Мы влюбляемся в красивое внешнее, а потом узнаем поговорку «с лица воду не пить». В шестнадцать лет я впервые познакомлюсь с книгой «Портрет Дориана Грея», и Звездный мальчик снова вернется ко мне, потому что в ней я увижу продолжение этой истории. Книжка станет одной из моих самых любимых. И очень часто, глядя на человека, на лице которого с возрастом отражаются все его пороки, я буду давать ему характеристику словами Оскара Уайльда. Мне понравится и фраза другого человека — женщины - о том, что каждый с годами получает то лицо, которое он заслуживает. И даже иногда, глядя в зеркало на саму себя, я буду спрашивать — отчего взрослею именно так.