Текст: Федор Косичкин
Современные феминистки упрекают порой авторов прошлого, а то и позапрошлого веков в том, что женские персонажи у них пассивны и декоративны, а самое большее, на что они могут рассчитывать - это достаться в качестве приза лучшему из героев.
Упрек этот во многом справедлив; но все-таки в классической русской литературе можно найти немало сильных и деятельных женщин. Причем в самых неожиданных местах. Вспомним лишь некоторых.
1. Маша Миронова («Капитанская дочка» А. Пушкина, 1836)
Поколения школьников изучают это произведение - и никто, кажется, не задумывается: почему повесть, главные герои которого - дворянин Гринев и предводитель восстания Пугачев, названа в честь, казалось бы, второстепенной с точки зрения развития сюжета героини? Но между тем именно решительное, хоть и внешне почти незаметное вмешательство Маши Мироновой помогло делу ее жениха разрешиться благоприятным для него образом: юной Маше не только хватило ума подстроить «случайную» встречу с императрицей в парке, но и хватило твердости сказать ей в лицо: «неправда».
– Вы просите за Гринева? – сказала дама с холодным видом. – Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй.
– Ах, неправда! – вскрикнула Марья Ивановна.
– Как неправда! – возразила дама, вся вспыхнув.
– Неправда, ей-богу, неправда! Я знаю всё, я всё вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. – Тут она с жаром рассказала всё, что уже известно моему читателю.
Дама выслушала ее со вниманием. "Где вы остановились?" – спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: "А! знаю. Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа на ваше письмо".
2. Вера Павловна («Что делать?» Н. Чернышевского, 1863)
Верочка Розальская, по мужу Лопухова - первая явно выраженная бизнесвумен русской литературы. Тут ничего доказывать не нужно. Наверно, гоголевская помещица Коробочка не уступала Вере Павловне в жесткой деловой хватке, но именно Вера, отнюдь не помещица, открывая свои швейные мастерские «на паях», первой сознательно применила принцип, который впоследствии станет ключевым для российских предпринимателей вплоть до наших дней: «выкроить себе автономную территорию и как можно меньше взаимодействовать на ней с государством и вообще со всем официальным».
Вольная, просторная, деятельная жизнь, и не без некоторого сибаритства: лежанья нежась в своей теплой, мягкой постельке, сливок и печений со сливками, – она очень нравится Вере Павловне.
Бывает ли лучше жизнь на свете? Вере Павловне еще кажется: нет.
Да в начале молодости едва ли бывает.
3. Марютка («Сорок первый» Б. Лавренева, 1924)
Марютка, то есть Мария Басова - рыбачка, ставшая лучшим снайпером красноармейского отряда. На ее счету сорок убитых белогвардейцев. Но на сорок первом рука у нее чуть дрогнула. А когда вместе с недоубитым офицером они оказалась вдвоем на необитаемом островке на Аральском море, стало ясно - это судьба. Но настоящие коммунистки не верят в судьбу!
Поразительно, как насквозь советскому писателю Лавреневу удалось в молодости создать пронзительную повесть о сильных страстях и сильных обстоятельствах. А главное - такую сильную и ни на кого не похожую героиню - с ее неизменной присказкой «рыбья холера».
Марютка молча вскинула винтовку на плечо. Подошла к пленному.
- А ну-ка поди сюды. Будешь у меня под караулом. Только не думай, раз я баба, так от меня убечь можно. На триста шагов на бегу сниму. Раз промазала, в другой не надейся, рыбья холера.
Поручик скосил глаза, дрогнул смехом и изысканно поклонился.
- Польщен быть в плену у прекрасной амазонки.
- Что?.. Чего еще мелешь? – протянула Марютка, окинув поручика уничтожающим взглядом. – Шантрапа! Небось, кроме падекатра танцевать, другого и дела не знаешь? Пустого не трепли! Топай копытами. Шагом марш!
4. Клавдия («Нефть» И. Бабеля, 1934)
Если Николай Чернышевский создал на все века образ русской независимой бизнесвумен, то Исаак Бабель пошел еще дальше - и запечатлел в маленьком рассказе «Нефть» советскую женщину - топ-менеджера госкорпорации. Его Клавдия - не Верочка - любительница сливок и мягкой постельки, но и отнюдь не бесполая Людмила Прокофьевна из «Служебного романа». Бабеля восхищали сильные женщины, и он справедливо считал одним из величайших завоеваний советской власти возможность раскрыть ими свой потенциал. Вычеркнутый из жизни в 1940 году, он не увидел, к чему привела такая эмансипация. Зато увидела его жена Антонина Пирожкова, главный конструктор Метропроекта: она умерла в 2010 году, в возрасте 101 года, во Флориде.
Теперь - о себе. Да будет тебе известно - я управделами Нефтесиндиката. Намечалось давно, я отказывалась. Мои доводы - неспособность к канцелярской работе и затем желание поступить в Промакадемию... Вопрос четыре раза стоял на бюро, пришлось согласиться, теперь не раскаиваюсь... Отсюда ясная картина предприятия, кое-что удалось сделать, организовала экспедицию на нашу часть Сахалина, усилила разведку, много занимаюсь Нефтяным институтом. Зинаида при мне. Она здорова, скоро родит, перипетий было много...
5. Катя («Горный мастер» П. Бажова, 1939)
Странно сообразить, что сказы Бажова, речь в которых идет, казалось бы, про стародавние времена, писались одновременно с «Мастером и Маргаритой». И еще страннее представить, что простая фабричная девчонка Катя ничем не уступает столичной советской барыне Маргарите, когда дело касается борьбы за свое счастье. И не просто «не уступает», но и, пожалуй, превосходит. Маргарита принимает приглашение Воланда - а Катя сама отправляется на поиски Хозяйки Медной горы - и предъявляет ей довольно жесткие обвинения. Которые та вынуждена признать.
Тут Хозяйка горы перед Катей и показалась.
— Ты зачем, — спрашивает, — в мой лес забралась? Чего тебе? Камень, что ли, хороший ищешь? Любой бери да уходи поскорее!
Катя тут и говорит:
— Не надо мне твоего мертвого камня! Подавай мне живого Данилушку. Где он у тебя запрятан? Какое твое право чужих женихов сманивать!
Ну, смелая девка. Прямо на горло наступать стала. Это Хозяйке-то! А та ничего, стоит спокойненько:
— Еще что скажешь?
— А то и скажу — подавай Данилу! У тебя он…
Хозяйка расхохоталась, да и говорит:
— Ты, дура-девка, знаешь ли, с кем говоришь?
— Не слепая, — кричит, — вижу. Только не боюсь тебя, разлучница! Нисколечко не боюсь! Сколь ни хитро у тебя, а ко мне Данило тянется. Сама видала. Что, взяла?
Хозяйка тогда и говорит:
— А вот послушаем, что он сам скажет.
<…>
Тут Хозяйка улыбнулась светленько и говорит:
— Твоя взяла, Катерина! Бери своего мастера. За удалость да твердость твою вот тебе подарок. Пусть у Данилы все мое в памяти останется.
