Текст: Андрей Мягков
Человеческое общежитие все никак не обустроится — это наглядно доказал XX век и, к сожалению, продолжает доказывать XXI. Что особенно досадно, потому что в основе этого необустройства лежит вполне конкретная «разруха» — причем «не в клозетах, а в головах», как говаривал один небезызвестный булгаковский профессор. Журналистка Изабель Уилкерсон — к слову, первая чернокожая журналистка, удостоившаяся Пулитцера — в своей книге «Касты. Истоки неравенства в XXI веке» берется рассказать об этой разрухе. Как в людях просыпаются расизм, нацизм и прочие убеждения, превозносящие одну социальную группу — или даже целый народ — над другими? Почему вчера еще добрые и отзывчивые самаритяне назавтра кутаются в колючую проволоку и делят мир на «своих» и «чужих»; больше того, впадают от этого процесса в самый настоящий экстаз? Почему так легко перестать видеть в другом такого же человека, каким являешься сам, — и начать ненавидеть его пуще неволи? «Все в наших головах», — грустно констатирует Уилкерсон. И рассказывает, какие психологические и социальные механизмы ведут к такому поведению — и как их можно обезвредить.
В качестве примеров выступают рабство в США, нацизм в Третьем рейхе и кастовая система в Индии — при всех особенностях, в основе этих систем лежат схожие механизмы шовинизма, позволяющие делить людей на сорта по каким угодно формальным приметам. А в основу этой книги в свою очередь ложатся россыпи человеческих жизней, пострадавших и потерянных из-за предрассудков, жестокости и страха взглянуть в зеркало. Это вообще
Ведь общества, применявшие самые жестокие кастовые практики и зачастую лечившие так свои внутренние болячки, никогда не осознавали, насколько бесчеловечные вещи они творят — а вину за содеянное перекладывали на жертв. Наивно (и опасно!) полагать, что уж твоя-то группа этого избежит, уж за собой-то я замечу — слишком глубоко воспроизводящая саму себя привычка к иерархиям засела в нашей природе, слишком сильны защитные механизмы психики.
«Как кто-то смеет причинять вред другой душе, губить чью-то жизнь или жизненный потенциал, когда наш век изначально так короток? — вопрошает Уилкерсон.
Этот вид понес непостижимые потери из-за ложного разделения на касты: 11 миллионов человек были убиты нацистами; три четверти миллиона американцев погибли в Гражданской войне за право порабощать людей; других ожидала медленная, мучительная смерть и нереализованный потенциал на плантациях в Индии и на Американском Юге.
<...> Каких высот достигли бы мы как вид, если бы миллионам жертв этих кастовых систем было позволено осуществить свои мечты или хотя бы выжить? Как преобразилась бы планета, если бы мнимые бенефициары были освобождены от иллюзий — ловушки их собственного разума, если бы они направили свою энергию на поиск решения общечеловеческих проблем, лекарства от рака, ликвидации голода и экзистенциальной угрозы изменения климата — а не на разделение?»
Надеюсь, ответ на этот вопрос мы все-таки узнаем.
Касты. Истоки неравенства в XXI веке / Изабель Уилкерсон [пер. с англ. М. В. Пономаревой]. — М.: Эксмо, 2022. — 512 с.
***
Мы привыкли к концепции нарциссизма — комплексного состояния самовозвеличивающего права и игнорирования других, проистекающего из пустой незащищенности, — применительно к индивидуумам. Но некоторые ученые применяют его к поведению наций, племен и подгрупп. Фрейд был одним из первых психоаналитиков, которые связали психиатрический диагноз с Нарциссом из греческой мифологии, сыном речного бога, который влюбился в свой образ в бассейне с водой и, не понимая, что именно он сам «отвергает» свою привязанность, умер в отчаянии. «Нарцисс и представить себе не мог, что влюблен в собственное отражение, — писала психолог Эльза Роннингстам. — Он стал заложником иллюзии».
То же происходит и с группами, обученными верить в свой неотъемлемый суверенитет. «Суть всей этой переоценки собственного положения и ненависти ко всем, кто отличается от него, — это нарциссизм», — писал психолог и социальный теоретик Эрих Фромм. «Человек сам по себе ничто, — писал Фромм, — но если он может отождествить себя со своей нацией или перенести свой личный нарциссизм на всю нацию, тогда он — все».
Человек, глубоко заинтересованный в доминировании своей группы, «испытывает эйфорическое чувство «нахождения на вершине мира», в то время как на самом деле он пребывает в состоянии самоинфляции», — писал Фромм. — Это приводит к серьезному искажению его способности мыслить и судить… Он начинает переоценивать себя и все, что имеет к нему отношение. Все остальное, соответственно, недооценивается». За этим процессом может скрываться страх, что он не сможет соответствовать сконструированному идеалу своего собственного совершенства.
История показала, что нации и группы людей готовы завоевывать, колонизировать, порабощать и истреблять других людей, чтобы поддерживать иллюзию своего превосходства. Насколько они поверили в эту иллюзию, настолько же они будут заинтересованы во внушении комплекса неполноценности тем, кто считается ниже них, одновременно с внушением собственного условного превосходства. «Выживание группы, — писал Фромм, — в некоторой степени зависит от того факта, что ее члены считают ее важность большей, чем их собственная жизнь, и, кроме того, что они верят в праведность или даже превосходство своей группы по сравнению с другими».
Таким образом, находясь под угрозой, они готовы пожертвовать собой и своими идеалами ради выживания группы, которая дает им самооценку. Социальный теоретик Такамичи Сакураи прямо писал: «Групповой нарциссизм ведет людей к фашизму. Крайняя форма группового нарциссизма означает злокачественный нарциссизм, который порождает фанатичную фашистскую политику, крайний расизм».
По словам Фромма, в наше время этот вид группового нарциссизма охватил, в частности, две нации: «Расовый нарциссизм, существовавший в гитлеровской Германии и распространенный на юге Америки», — писал он в 1964 году, в разгар охватившего мир движения за гражданские права.
Фромм хорошо знал опасности группового нарциссизма как по психоанализу, так и по своему личному опыту. Он был немецким евреем, который после прихода к власти нацистов в Германии бежал сначала в Швейцарию, а затем в Соединенные Штаты в 1934 году. Он воочию видел, как нацисты апеллируют к страхам и неуверенности обычных немцев в преддверии нацистского переворота.
«Если изучить суждения белых бедняков о черных или нацистов о евреях, — писал Фромм, — можно легко провести параллели в искаженной логике их идеологии. Маленькие соломинки истины складываются вместе, но сформированное ими целое состоит из лжи и вымыслов. Если политические действия основаны на нарциссическом самовосхвалении, отсутствие объективности часто приводит к катастрофическим последствиям».
В обоих случаях Фромм обнаружил, что рабочий класс относится к числу наиболее восприимчивых, питая «завышенное представление о себе как о самой замечательной группе в мире и о том, что он превосходит другую расовую группу, которая выделяется как низшая», — писал он. Человек в этой группе «чувствует примерно следующее: «Даже несмотря на то, что я беден и некультурен, я важная персона, потому что принадлежу к самой замечательной группе в мире — я белый»; или «я ариец».
Группа, охваченная нарциссическим пылом, «хочет иметь лидера, с которым она сможет себя отождествлять, — писал Фромм. — Тогда группа сможет восхищаться лидером, на которого будет проецировать свой нарциссизм».
Правильный лидер может создать симбиотическую связь, которая вытесняет логику. Восприимчивая группа видит себя в нарциссическом лидере, становится единым целым с лидером, воспринимает его настроения и его судьбу как свои собственные. «Чем более велик лидер, — писал Фромм, — тем более велик его последователь… Нарциссизм лидера, который без колебаний убежден в своем величии, — это именно то, что привлекает нарциссизм тех, кто ему подчиняется».
Кастовое поведение, по сути, является реакцией на отведенное человеку место в иерархии. Согласно сценарию, который передает всем нам культура, доминирующая каста (будь то мужчина над женщиной, богатый над бедным, белый над черным, брахман над далитом) должна получать советы или даже предложения от низшей касты. Сценарий гласит, что доминирующая каста должна быть правильной, более информированной, более компетентной в первую очередь во всем. Кастовая система заставляет представителя доминирующей касты испытывать дискомфорт, несправедливость при виде человека из низшей касты, занимающего положение выше его предполагаемого или реального положения, и может заставить испытывать необходимость восстановить равновесие, поставив человека из низшей касты на положенное ему место.
Доминирующая каста, как правило, сопротивляется сравнению с людьми из низших каст, даже предположению, что у них есть что-то общее, например основной человеческий опыт, поскольку это уменьшает уникальность доминирующей касты и заставляет задуматься о равенстве с кем-то, кто считается нижестоящим. Сравнение заставляет задуматься о человеческих чертах этого человека, может стать источником внутреннего конфликта при столкновении с несправедливостью, которую общество считает уместной, если объект не считается таким же полноценным человеком, как другие члены этого общества.
Много лет назад один коллега рассказал мне о своих тревогах и тревогах своей жены по поводу тестя, у которого недавно возникли проблемы со здоровьем. Тесть жил в другом штате и несколько утратил присущую ему ранее сообразительность, возможно, недавно упал или перенес какое-то другое тревожное, хотя и не опасное для жизни событие. Мой коллега пожаловался мне, что его жене придется уехать за много миль, чтобы проведать отца, и ей, возможно, придется остаться там, чтобы позаботиться о нем. Это тревожило ее, да и его тоже.
Он обращался прямо ко мне, но его слова казались общим укором вселенной. Он столкнулся с экзистенциальным разрывом, который был не чужд и мне лично. В прошлом я упоминала ему о трудностях, с которыми мне пришлось столкнуться ранее, когда я ухаживала за своей матерью, которая на протяжении многих лет была инвалидом. В то время он слушал меня с отстраненностью, характерной для тех, кто еще не столкнулся с неизбежным, тех, кто с чисто человеческим упорством верит, что его минует чаша, которая, как мы понимаем умом, предназначена каждому.
Я сказала ему, что мне жаль, что его семья столкнулась с таким несчастьем. Сказала, что могу его понять. Как вы уже знаете, ранее я рассказывала ему о том, что мне приходится заботиться о своей матери, находясь в разъездах, и мне также приходилось искать для нее сиделку, способную облегчить ей существование. Его, казалось, озадачило само предположение, что мы с ним можем оказаться в похожих ситуациях, для него это было равносильно приравниванию жирафа к кенгуру. Он воспринял мои слова как оскорбление, активировавшее заложенную в него кастой программу. «Да как вы вообще можете сравнивать моего тестя, — высказался он о нелепости этой идеи, — с вашей матерью».
Согласно негласным кастовым правилам, ожидается, что первое или более высокое положение будут занимать люди из доминирующей касты. Исторически сложилось так, что их работа заключается в том, чтобы исправлять, направлять, дисциплинировать и контролировать людей из низшей касты. Они должны быть всегда бдительны в отношении любого подъема или нарушения со стороны тех, кто ниже них. <...>
