Интервью: Михаил Визель/ГодЛитературы.РФ
Коллаж на основе скриншота сайта www.glagoslav.com
Только что на английском языке вышел роман Маргариты Хемлин (1960–2015) «Дознаватель», - «неправильный» детектив, действие которого стремительно разворачивается на послевоенной черниговщине. И своеобразие сюжета еще подчёркивается своеобразием русско-украинско-еврейского языка, которым роман написан. Насколько переводчику Мелани Мур удалось передать этот колорит - владеющие английским языком читатели могут оценить самостоятельно: мы, с любезного разрешения издателей, публикуем (см. ниже) небольшой фрагмент книги параллельно по-русски и по-английски.Маргарита Хемлин, внезапно скончавшаяся 24 октября, успела подержать в руках свое английское издание; но «Дознаватель» - не самая экзотическая «позиция» издательства, созданного для того, чтобы продвигать на Западе, в первую очередь - в Великобритании и в Нидерландах, - восточнославянскую литературу. Причем в диапазоне от Владимира Соловьёва до Захара Прилепина, от Евгения Водолазкина до Леонида Юзефовича, от Татьяны Щербины до Александра Васильева. Как и зачем оно это делает, "Году литературы" рассказала директор по маркетингу и коммуникации Ксения Папазова.
Когда и зачем появилось издательство «Глагослав»?
Ксения Папазова: В 2011 году. Так что нас можно назвать молодым издательством. Но у нас уже сложился свой круг редакторов и переводчиков (фрилансеров, конечно), и читателей. Офисы издательства находятся в Великобритании и Нидерландах, так что у нас нет проблем с дистрибуцией наших книг на Западе. У нас есть проблемы с отсылкой в Россию.
Но вы же издаете книги, написанные на восточнославянских языках, в переводе на английский и голландский. Зачем вам дистрибуция в России?
Ксения Папазова: У нас бывают совместные проекты. Например, с фондом Ельцина. Возникает необходимость привезти книги в Россию - на выставки, ярмарки, какие-то еще мероприятия. И это оказывается очень сложно. Однажды мы заказали доставку специальной компании, она довезла наши книги до границы… и вернула их обратно. Хотя там абсолютно ничего «ужасного» не было: художественная литература, нон-фикшн. Иногда даже просим доставить книги дипломатической почтой, чтобы быть уверенными, что книги дойдут до России.
Сколько книг в вашем каталоге? В каком соотношении там русские, украинские, белорусские?
Ксения Папазова: Сейчас больше всего книг, написанных на русском языке. В первую очередь - благодаря финансовой поддержке Института перевода и фонда Прохорова. Украинских гораздо меньше, а из белорусских всего ничего (только 5 наименований).
Почему?!
Ксения Папазова: Во-первых, у них нет никакого аналога Института перевода, а во-вторых, это связано с особенностями самих авторов. С ними или с их агентами очень трудно связаться - они месяцами не отвечают на е-мейлы, их телефоны невозможно найти и т.д. Так что сейчас мы концентрируем свои усилия на переводческих проектах, которые могут быть поддержаны Институтом перевода.
Вы упомянули про книги нон-фикшн. Расскажите о них подробнее.
Ксения Папазова: Это не научные и не научно-популярные, а скорее публицистические книги. Например, недавно у нас вышла книга «Герои девяностых», книги Владимира Соловьёва, Владимира Мединского, другие книги журналистов. Часто бывает, что книги нон-фикшн вызывают больший интерес. Они привлекают простых людей, которые ничего не знают про Россию и хотят что-то про неё узнать.
По какому принципу вы отбираете книги для перевода?
Ксения Папазова: У нас очень разнообразный каталог. С одной стороны, это красивые, альбомные проекты - например, «Детская мода Российской империи» Александра Васильева. С другой - благодаря поддержке ИП, покрывающему расходы на перевод (а это значительная часть расходов!), мы можем издавать книги, не столь очевидные с коммерческой точки зрения, книги довольно редкие и необычные для английского читателя. Например «Гнедича» Марины Рыбаковой. Это роман в стихах (!), посвящённый Николаю Гнедичу, переводчику Гомера. Мы совершенно не ожидали, что она будет хорошо продаваться! Но это произошло.
Иногда какие-то произведения предлагают сами переводчики. Мы сотрудничаем c профессором Майком Найданом, он в основном специализируется на украинской литературе, и предложил нам издать антологию современной женской прозы Украины. Так же, по предложению переводчиков, был издан сборник поэзии Цветаевой. Скоро выходит «Лавр» Евгения Водолазкина на голландском языке.
Я вас поздравляю! Надо же: «Лавр» - в Голландии…
Ксения Папазова: Надо сказать, с голландским языком сложно. Когда мы издаем книгу на английском, мы рассчитываем на продажи по всему миру. А на голландском - только в маленькой Голландии.
Какие ваши «хиты»?
Ксения Папазова: На голландском языке очень хорошо пошел сериал «Метро» Глуховского. На английском, как я уже сказала, нас приятно удивил «Гнедич». Хорошо идет также «Кобзарь» Тараса Шевченко.
А чем вы сами намерены удивить голландских и английских читателей в ближайшее время?
Ксения Папазова: Вы, наверно, слышали о скоропостижной кончине 24 октября писательницы Маргариты Хемлин. Но буквально за пару дней до этого мы успели выпустить английский перевод её романа «Дознаватель». Так что не нон-фикшном единым жив «Глагослав»!
|
Маргарита Хемлин ДОЗНАВАТЕЛЬ М.: Астрель, 2012.И костей потом не было. Чистый пепел. Чистисенький. Огонь стоял до неба. Полина от горя усвоила одно: внешности никто достоверно не наблюдал, костей не нашли. Значит, во-первых, это могут быть и другие дети. А если и ее — то есть возможность спасения. Костей не нашли. Полина прожила в Остре несколько месяцев, без передышки ездила-ходила по селам. Никаких следов, которые ей бы хоть чуть-чуть понравились, — не нашла. Встречалась с Цегельником — тот ей никаких утешений не добавил. Стали возвращаться эвакуированные. Людей, которые в войну жили в Козельце в доме Файды, Полина попросила дать знать в Остер, если появятся хозяева. И вот в Козелец вернулась Сима с сыном. В общем, состоялась встреча. Сима как могла оправдывалась, но оправдаться не могла. Нажимала она на то, что считала: в крайнем случае девочки и муж Полины останутся под немцами и как-нибудь муж найдет при них работу, а не будет мыкаться по чужим углам в неизвестном далеком краю. Тем более что на глазах пустел Козелец: много домов стояли брошенные на честном слове. У Симы муж — коммунист и начальство. Ей обязательно надо было уехать. Полина сказала только, что ее Зиновий тоже коммунист. И нечего тут говорить. Он погиб ни за что. А девочек ее хоронить на тот свет еще рано. Полина их разыщет. Только Симу не простит. С тем и уехала. Когда демобилизовался Мирон — в конце сорок пятого, Сима ему рассказала про Полину, про ее детей и так далее. Мирон хотел ехать по старому Полининому адресу — в Среднюю Азию, и на коленях вымаливать прощение. Но жизнь закрутила. Вокруг столько обнаружилось горя — вздохнуть нельзя. Ко всему его взяла в оборот Евка. Искала свое имущество. Он с ней ходил не только потому, что она — Евка. Он со многими ходил. Дома разграбили — тех, что в эвакуации. Кто-то и тут остался, их поубивали, мужья и сыновья с фронта возвращались — а хата занята. Или нету ее. Или голая до основания. Надо ставить людей на места. Успокаивать. Искать подход. А какой подход — полицаи и партизаны на одной улице живут домами стенка в стенку. Всех не посадишь. И мертвых не поднимешь. |
Margarita Khemlin
THE INVESTIGATOR Translated by Melanie Moore Glagoslav Publications, 2015
There weren’t even any bones left. Nothing but pure ash. Pure as can be. The flames reached the sky. All Polina could grasp in her grief was that no one had seen their appearance for certain and no bones had been found. Which meant first: they might not be her children. And if they were, there was a possibility they had been saved. No bones had been found. Polina spent several months in Oster, always on the go, travelling around the villages. She found no traces that satisfied her in the slightest. She met Tsegelnik. He couldn’t offer any consolation whatsoever. People who had been evacuated started to return. Polina asked those who had lived in Kozelets, in Faida’s house, during the war to get word to her in Oster if the owners showed up. And then Sima and her son did return to Kozelets. All in all, there was a meeting. Sima attempted to explain herself as best she could. She couldn’t. She stressed that she had thought that, if push came to shove, Polina’s girls and her husband would simply stay behind under German rule and somehow her husband would find work with the Germans rather than knocking around in the cramped space of strangers in an unknown, far flung area. Especially when Kozelets was emptying right in front of their eyes. Many houses were abandoned on trust. Sima’s husband was a Communist and a senior official. She absolutely had to leave. Polina merely said that her Zinovy was a Communist too. And there was nothing to say to that. He’d died for nothing but it was still too soon to consign her girls to the afterlife. Polina would find them. But she wouldn’t forgive Sima. And with that, she left. When Miron was demobbed at the end of ’45, Sima told him about Polina, about her children and so forth. Miron wanted to go to Polina’s old address in Central Asia and beg forgiveness on his knees. But life put paid to that. So much sorrow was revealed all around, you couldn’t draw breath. To top it all, Evka began to use him for her own ends. She was looking for her property. He accompanied her not just because she was Evka. He accompanied a lot of people. Houses had been looted – the ones owned by people who had been evacuated. Some people had stayed behind. ey had been slaughtered. Husbands and sons would return from the front – their homes were occupied. Or had gone altogether. Or were still standing but stripped bare. People had to be helped to recover. Had to be soothed. Some way of dealing with the situation found. But what way? Polizei and partisans lived on the same street, their houses very close together. You couldn’t put them all in jail. Or raise the dead. |
