Текст: Игорь Шумейко *
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Именно так Чарльз Кловер, экс-шеф московского бюро Financial Times, назвал свою книгу о российском национализме, евразийстве и Александре Дугине.
Подобные книги обычно предваряет «Список лиц, которым автор благодарен - с краткими ремарками - за что именно». У Кловера это стандартное поле выросло до размеров просто гомерических.
…Владимир Ревский, еще один ветеран «Вымпела» и бывший коллега Суслова, также стал для меня ценным собеседником. Игорь Родионов, командовавший 40-й армией в Афганистане, а затем возглавлявший российское Министерство обороны, поделился со мной и обстоятельствами своей биографии, и наблюдениями за переменами в идеологии Российской армии после распада СССР, — идеология эта была сформирована преимущественно геополитической теорией… Сергей Жигалин воспроизвел для меня на своей даче…
Мелькают страницы:
…Игорь Дудинский часами напролет показывал мне фотографии, подливал коньяк, вспоминал эпизоды… Два часа с Гейдаром Джемалем убедили меня… Два долгих интервью с архимандритом Тихвинского монастыря Тихоном Шевкуновым легли в основу… Спасибо ему, отцу Павлу и Олегу Леонову...
Еще:
…Михаил Леонтьев, ведущий программы «Однако», ответил на множество вопросов о русской политике… Максим Шевченко и Владимир Познер… Спасибо Владимиру Якунину, бывшему главе РЖД, который дал мне ряд (всегда весьма уклончивых) интервью о консервативном мышлении на вершине кремлевской власти… Ален Бенуа, лидер французских новых правых, с величайшим терпением помогал мне разобраться… Глеб Павловский… Эдуард Лимонов (когда выбирался из автозака) терпеливо отвечал на мои вопросы…
Вспоминаешь ближайший аналог: знаменитый «Список кораблей» в «Илиаде», (Мандельштам: …я список кораблей прочел до середины). Так что гомеричным Список Кловера назван не просто так.
…Индрих Томан, глава кафедры славянских языков Мичиганского университета, уделил мне…. Ольга Майорова… Патрик Серио из Лозаннского университета… Приношу благодарность Анатолию Либерману из Университета Миннесоты, который… Роберт Отто стал для меня главным экспертом по современному евразийству и российской политике в целом. Он был так добр, что… Джон Данлоп из Гуверовского института помог мне разобраться в попытке переворота 1991 года и рассказал о роли Дугина и о проникновении национализма в современное российское общество. Ицхак Брудны из Еврейского университета в Иерусалиме проявил не меньшую щедрость и… Андреас Умланд, написавший диссертацию о Дугине, столь же щедро поделился со мной… Немало лагера выпили мы с Петром Зарифуллиным в московском пабе «Джон Булл», разбирая политические теории…
Или это отчет Чарльза Кловера по «представительским расходам»? С подколотыми счетами за те чашки кофе, кружки пива…
…Эндрю Вайс и Дмитрий Тревин из Московского Центра Карнеги активно помогали… Петр Суслов, прежде служивший в спецподразделении КГБ «Вымпел», уделил мне много часов для обсуждения истории КГБ…
Ну или как во дворах перед (или вместо) драки перечисляли: кто кого «на районе знает»: Васька Косой, Чика…
В действительности «Список (кораблей) Кловера» и есть - главная часть его книги. Всяк, прочитавший её не до середины - убедится:
в глазах издателей, автора, Financial Times, такое рекордное число разноприродных собеседников — гарантия объективности.
От себя добавлю частно-случайный пример кловеровской точности. Та сцена, когда Дугин с Лимоновым вышли в подпитии на ночной Тверской бульвар и… «Дугин спьяну ударил ногой по задней фаре машины, повернувшей слишком близко. Выскочил водитель и наставил на Дугина пистолет. Лимонов не знал, что делать, а Дугин вдруг воскликнул: А я — писатель Эдуард Лимонов! И пьяно улыбнулся»...
Пару недель назад глава питерских нацболов Андрей Дмитриев подарил мне свою книгу «Эдуард Лимонов», только что вышедшую в серии ЖЗЛ. Там эта сцена описана практически идентично. Да, первоисточник: воспоминания Лимонова, но важна и передача, подача. И что у столь диаметрально противоположных авторов, как «питерский гауляйтер нацболов» 1 и шеф бюро Financial Times, сей эпизод однозначен, можно обоим зачесть как объективность.
Лондонский профессор Джеффри Хоскинг восторгается: «Незаменимым руководством и справочником (президенту Путину в трудной ситуации. — И. Ш.) станет книга Кловера». Правда, сей комплимент размещен на страницах самой Financial Times, но вот и журнал The Economist называет её «Одна из лучших книг 2016 года». Ну словно нашли на лужайке четырехлистный клевер! 2
Портрет главного героя
Кловер о Дугине:
Мне померещилось в нем сходство с Шигалевым из «Бесов» Достоевского, который признавался в переходе от «безграничной свободы» к «безграничному деспотизму». Я ожидал встретить свихнувшегося на философских проблемах отшельника в духе Достоевского, а увидел очень живого, остроумного, вполне приятного человека, к тому же одного из самых начитанных и интересных собеседников из всех, с кем мне доводилось говорить. По сей день я задаюсь вопросом, верит ли он сам в то, что пишет...
Как говаривал Винни-Пух: «Это ж-ж неспроста». В смысле, предваряющее упоминание Шигалева. А еще на страницах Кловера вы встретите: Ставрогина и Раскольникова (по нескольку раз), Алешу Карамазова, Порфирия Петровича…
Лев Гумилев в мае 1947 года встретил и полюбил Наталью Варбанец. Она работала в Публичной библиотеке, была поразительно красива, ее сравнивают с Настасьей Филипповной, «роковой женщиной» из романа Достоевского «Идиот»…
Но (националист, убивший адвоката Маркелова и журналистку Бабурову. — И. Ш.) не был психопатом. Как Раскольников, он пример идеализма, ведущего в ад. Убийства — итог извращенной идеологии, постепенно завладевшей человеком.
«Достоевский список» Кловера не менее поразителен, чем тот «Список кораблей». Занятно, даже в случае несходства: та же точка отсчета.
Обладающий харизмой кинозвезды отец Тихон (Шевкунов) кажется слишком ухоженным, ничуть не схож с образом православного монаха, какой рисуют себе западные читатели Достоевского.
И уже полный перебор: «Трубецкой (отец евразийства) был настоящим аристократом, словно из романа Достоевского». Как раз «настоящих аристократов» (не причислять же к ним князя Мышкина!) Достоевский писал редко и без увлеченности. Тут Кловер спутал с Толстым.
Но в этой «достоевскости» Кловер если и выбивается из ряда — то лишь в дозировке, в целом соответствуя уже почти полуторавековому подходу. Вспомним Ромена Роллана, периода… условно назовем «Ходоки у Сталина». Бернард Шоу, Эмиль Людвиг, Герберт Уэллс, Анри Барбюс, Лион Фейхтвангер… в общем, ряд исполинских фигур, в котором Кловер безнадежно бы затерялся. Вернувшегося, беседовавшего со Сталиным Ромена Роллана теребили: «Да кого вы хвалите? Это ж тиран! Авторитарная система власти!»
Роллан, потрясенный поездкой, отвечал:
- Да как ещё можно править страной, где население - герои романов Достоевского! (Возможный оттенок: Как вообще можно ими править?!)
Так что известный термин «литературоцентричность русской истории» можно сузить, конкретизировать: «достоевскоцентричность».
Кловер. По существу вопроса
Две главных цели Кловера, цели в военном, прямо артиллерийском смысле: евразийство и геополитика как таковая.
В «Основах геополитики» Дугина были изложены правоконсервативные националистические взгляды, фашистские теории, выдвигавшиеся нацистами в период между двумя мировыми войнами, то есть собственно геополитика.
Заметна нелюбовь Кловера к геополитике как науке, даже как просто к слову. Хотя оно - просто объединение двух слов вроде совсем нестрашных: география и политика. И если одного из двух признанных отцов геополитики немца Хаусхофера (1869—1946) еще можно как-то притянуть к фашизму 3 , то второй, Маккиндер (1861—1947) — наоборот, англичанин, сэр, оксфордец. Который и доложил в 1904 г. Королевскому географическому(!) обществу, что
главный стратегический противник Великобритании — не Германия, а Россия, потому что она — «хартленд», «сердцевина мира».
Вторая цель Кловера — евразийство: идеология, объединяющая народы России:
Однако, всматриваясь, мы обнаруживаем: абсолютно фиктивные нации, то есть политические движения, направленные на создание единой государственности для людей, вовсе не принадлежащих к одному этносу, не имеющих практически ничего общего, не ведающих о притязаниях, которые предъявлялись от их имени. К числу таких теорий относится евразийская, о которой и пойдет речь в этой книге: дерзновенная попытка сшить в единое политическое целое мифических степных предков и величайшее разнообразие лингвистических, культурных и антропологических данных.
Занятно, что на сугубо литературных страницах «Года Литературы» мне приходится по разным поводам уже два раза приводить один серьезный довод в пользу евразийства. В одну и ту же эпоху (т.е. при одном градусе, уровне гуманности) два грандиозных движения: европейцев в Америку, Азию, Африку и русских в Сибирь, привели к весьма разным результатам. Здесь — инкорпорация, сохранение практически всех этносов. Там: скупка скальпов, продажа индейцам отравленных одеял, работорговля, резервации… в целом — Величайший Геноцид в истории человечества: факт, который не надо доказывать — лишь припоминать.
Чисто логически столь разный результат можно объяснить двумя причинами: или русские — ангелы в сравнении с европейцами, или… евразийство существует. Причем на первый вариант, с которым нам соглашаться, даже и повторять-то неловко, намекают такие люди, как:
Джордж Керзон, будущий министр иностранных дел Великобритании. Проехав по России в конце XIX в., отмечал: «Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость».
Американский сенатор Бэверидж изучал, наблюдал Сибирь: «Прочность позиций России на Востоке в том, что она присутствует там в виде русского крестьянина, т. е. «самого русского народа», отличающегося от других наций тем, что не проявляет никакого оскорбительного способа обращения с расами, с которыми превосходно уживается».
Ну прям оконфузили. И сенатор, и тот британец, что провел когда-то «Линию Керзона». Нет, по-моему, точнее француз Ланойе (наблюдение 1879 г.): «Когда русский мужик располагается среди финских племен или татар Оби, Енисея, они не принимают его за завоевателя, но как единокровного брата, вернувшегося на землю отцов. В этом секрет силы России на Востоке».
Наше общее проживание в Улусе Джучиевом - причина разности судеб Сибири и Америки, источник легитимности, факт… геополитического (пардон, Кловер, последний раз в этой статье) значения. Подобным фактам, оценкам не нашлось места в 500-страничном томе, при том, что история уже XXI века, «роль в замирении Чечни», изложенная Кловером, говорит тоже о нефантомности евразийства: «Нухаев оказался первым чеченским политиком высшего эшелона, кто показал, что национальные меньшинства могут естественно быть националистами, но при этом иметь идею общего отечества. Это и есть евразийство».
Но не стоит рядить Кловера в «отпетые враги», скорее это герой знаменитой комедии «Моя профессия — синьор из общества» (в нашей киноверсии - «Миллион в брачной корзине»(1985), где условного Кловера воплотил Александр Ширвиндт). С каждым знаком, поговорил, выпил хоть бокал вина, чашечку кофе, кружку пива.
Ныне Кловер - опять шеф бюро Financial Times. Но уже в Китае. Повышение. Население новой «страны пребывания» умножим на 10, на сколько помножить его новую рабочую среду, «богему» - уж и не знаю, но я с содроганием думаю о печени Чарльза, реши он продолжить серию, выдать что-то «о пыльном пекинском ветре, желтом дожде»…
Чарльз Кловер. Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи / Пер. с англ. Любови Сумм. — М.: Фантом-пресс, 2017
КСТАТИ 16 мая Сахаровский центр и издательство «Фантом-пресс» приглашают на презентацию и обсуждение книги Чарльза Кловера. Ее представят издатель Алла Штейнман и переводчик Любовь Сумм. В дискуссии примут участие философы Ксения Ермишина и Денис Греков, историк и журналист Николай Сванидзе, председатель совета Вольного исторического общества Никита Соколов, руководитель аналитического центра «Сова» Александр Верховский, журналисты Мак Седдон из Financial Times и Надежда Прусенкова из «Новой газеты». Регистрация по ссылке.
* Игорь Николаевич Шумейко родился в 1957 году. Историк, публицист, по образованию кибернетик. Автор стихов, рассказов, очерков. В 1994 году издан роман «Вартимей-очевидец». Его рассказы, путевые очерки, эссе опубликованы в «Независимой», «Литературной» и «Новой» газетах, в «Комсомольской правде», журналах «Новая неделя», «Роман-газета», «Моя Москва».
1 Именно так и представляется Андрей Дмитриев (псевдоним Балканский).
2 Всемирно известный талисман, примета удачи. Обычно клевер — трехлистный. Фамилия автора рецензируемой книжки Clover и означает в переводе — «клевер».
3 Учитель Рудольфа Гесса, пересказы которого действительно были восприняты, а точнее, просто умножили хаос в голове Адольфа Гитлера.
Ссылки по теме:
Повесть о настоящем мужике — 04.04.2017
