Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ
В сентябре дети и молодые люди (порою чуть ли не до тридцати лет) приступают к занятиям в учебных заведениях разного уровня. Так повелось издавна и не скоро прекратится, несмотря на все грёзы футуристов о непрерывном «естественном» обучении. Будущие великие писатели - не исключение; ведь для того, чтобы писать книги, мало просто уметь читать и писать. Но отношения будущих корифеев изящной словесности с ученическими тетрадками и учебниками складывались по-разному.
1. Элитное образование. Пушкин
Насмешливо заметив, что «мы все учились понемногу когда-нибудь и как-нибудь», 25-летний (на момент написания первой главы «Онегина») Пушкин явно поскромничал.
Он-то сам учился не «где-нибудь и как-нибудь». Вспоминая о Царскосельском лицее, мы привычно - и справедливо - повторяем пушкинское «друзья мои, прекрасен наш союз!», забывая при этом, однако, что задумывался Лицей вовсе не для того, чтобы выпестовать гениального поэта. А для того, чтобы выковать элитные управленческие кадры Империи, стать «академией гослужбы», говоря современным языком. И, в общем, намного опередившая время задумка Александра I оказалась небезуспешной: из 30 лицеистов первого набора вышел министр иностранных дел, посол, два губернатора, адмирал, сенатор, пять генералов (военных и штатских). Но мы едва ли вспоминали бы их (может быть, кроме князя Горчакова - ключевой фигуры внешней политики России 1860-70-х годов) без самого известного лицеиста, на вопрос императора (уже следующего), по какому департаменту он служит, отвечавшего, что он служит по России.
2. Блестящее образование. Владимир Набоков
Для богатых аристократов-англоманов Набоковых не стояло вопроса о том, куда отправить учиться сыновей по окончании «прогрессивного» Тенишевского училища: только Оксфорд или Кембридж. И такие недоразумения, как революция, не могли поколебать их стройных планов. Поэтому Владимир Набоков прилежно отучился в1919-1923 годах в Кембридже, в Тринити-колледже, связанном с именами Ньютона и Байрона - и даже написал потом «Университетскую поэму» пушкинской «онегинской строфой», перевернутой, словно из озорства, вверх ногами. Вывезенные из России драгоценности семьи Набоковых и золотопромышленников Рукавишниковых (приданое матери) быстро иссякли, так что
Набокову пришлось перебиваться эмигрантскими заработками, а потом - преподаванием, но британский университетский шарм остался у него на всю жизнь.
3. Профильное образование. Юрий Трифонов
Литературный институт им. Горького за 80 лет своего существования собрал немало насмешек - как можно выучить на писателя?! Но невозможно отрицать, что некоторое количество первоклассных сочинителей он если не породил, то уж
точно огранил - хотя не все из них дотянули до диплома. Как, например, Виктор Пелевин и Евгений Евтушенко - ранняя слава или ранняя зрелость сделали «корочки» ненужными.
В числе же тех, кто всё-таки получил диплом литературного работника - литературный тяжеловес 70-х Юрий Трифонов.
Он пришёл в здание Литинститута на Тверском бульваре 19-летним вчерашним школьником, а через 5 лет вышел из него с опубликованной в «Новом мире» повестью и полученной за нее сталинской премией 3-й степени. По тогдашним меркам это все равно что в наши дни студенту ВГИКа снять боевик с многомиллионным бюджетом и получить за него один из второстепенных «Оскаров».
4. Экзотическое образование. Юрий Мамлеев
В Лесотехническом институте, который окончил Мамлеев, нет, разумеется, ничего экзотического. Как и в работе учителем математики в вечерней школе.
Но только если речь не идёт об одном из самых загадочных русских писателей ХХ века, глубоком знатоке индийских религий, основателе
собственной философской школы и литературного направления «метафизического реализма».
Наверно, даже школьная математика была у него полна тайных смыслов и сокровенного знания - к сожалению, ученики едва ли могли это оценить. Учителем математики, кстати, был и Солженицын - и сам описал это в «Матрёнином дворе».
5. Самообразование. Иосиф Бродский
Все помнят, что Максим Горький не без вызова называл годы скитаний и временных работ «моими университетами» - вызывая восторг просвещённой публики. Менее известно, что Бунин, уж никак не «босяк», в 15 лет бросил гимназию и дальнейшие знания - весьма обширные - получал неусыпным попечением брата Юлия, бывшего 11-ю годами его старше.
А последним (на данный момент) великим самоучкой русской литературы можно считать Бродского.
С формальной точки зрения всё, чем он располагал - это семь классов средней школы. В 1963 году в письме в газету «Вечерний Ленинград» он уверял: «Я получил среднее образование в школе рабочей молодежи, так как с пятнадцати лет пошел работать на завод. Я имею соответствующий документ — аттестат зрелости, который готов предъявить в любую минуту». Но никто этого аттестата так и не видел. Что, как мы знаем, не помешало Бродскому в Америке
стать университетским преподавателем и поражать собеседников эрудицией. Сам он шутил, что учился «осмотически» - то есть знания проникали в него со всех сторон и почти незаметно. Во всяком случае, незаметно для окружающих. А друзья признавали, что
он обожал расспрашивать специалистов в каких-то узких областях и вообще «страшно много ловил из воздуха». Этим же свойством - впитывать из воздуха - отличался и Пушкин.
Так что, как мы видим, дело не в элитарности образования, а в том, кто его получает - или не получает.
