Текст: Ольга Лапенкова
На прошлой неделе мы начали обсуждать средства художественной выразительности и разобрались, что такое сравнение. Сегодня мы переходим к ещё одному популярному термину: эпитету.
Эпитет — это образное определение; это слово, которое отвечает на вопросы «какой? какая? какое? какие?» и употребляется в переносном смысле.
Разыскивать в тексте эпитеты нужно аккуратно, потому что многие слова в русском языке могут использоваться как в прямом, так и в переносном смысле. Например, «золотой». Если в тексте описано золотое кольцо — это НЕ эпитет. Кольцо ведь на самом деле сделано из золота. А вот если речь про мастера, у которого золотые руки, или про добряка с золотым сердцем, то это, конечно, эпитеты.
Кроме того, эпитет может представлять собой обстоятельство — опять же образное, неожиданное — и отвечать на вопрос «как?», например: «сладко спать».
Как и любые другие средства выразительности, эпитеты не просто украшают текст. Они помогают автору создать собственный творческий мир: многомерный, непредсказуемый, эмоциональный. А ещё, поскольку любой эпитет — это что-то личное, субъективное, именно благодаря этому средству выразительности мы можем судить, что сам автор думает о своих героях, кому он больше симпатизирует, чьи мысли и чувства разделяет.
Посмотрим, как это работает в произведениях классиков.
Эпитеты у А. С. Пушкина
Начнём с простого. Вот фрагмент пушкинской поэмы «Руслан и Людмила», вдохновлённой русскими народными сказками, и он просто-таки кишит эпитетами:
- Три девы, красоты чудесной,
- В одежде лёгкой и прелестной
- Княжне явились, подошли
- И поклонились до земли.
- Тогда неслышными шагами
- Одна поближе подошла;
- Княжне воздушными перстами
- Златую косу заплела
- С искусством, в наши дни не новым,
- И обвила венцом перловым
- Окружность бледного чела.
- За нею, скромно взор склоняя,
- Потом приближилась другая;
- Лазурный, пышный сарафан
- Одел Людмилы стройный стан;
- Покрылись кудри золотые,
- И грудь, и плечи молодые
- Фатой, прозрачной, как туман.
- Покров завистливый лобзает
- Красы, достойные небес,
- И обувь лёгкая сжимает
- Две ножки, чудо из чудес...
На первый взгляд, этот фрагмент получился уж слишком «сладеньким». И сама Людмила, и служанки, и одежда, и обувь — всё такое «чудесное, лёгкое и прелестное», словно поэт опрокинул на страницу банку патоки. Но, если вспомнить контекст, станет понятно, зачем автору потребовалась такая уйма эпитетов: чтобы подчеркнуть контраст между внешней пышностью, торжественностью момента — и страхом, почти отчаянием, который испытывает Людмила. Главная героиня похищена Черномором, и служанки наряжают её, готовя к свиданию со злодеем. Так что не случайно у Людмилы, при всех её красотах, «бледное чело». На следующей странице читаем:
- Увы, ни камни ожерелья,
- Ни сарафан, ни перлов ряд,
- Ни песни лести и веселья
- Её души не веселят;
- Напрасно зеркало рисует
- Её красы, её наряд;
- Потупя неподвижный взгляд,
- Она молчит, она тоскует...
И здесь эпитеты уже не нужны, ведь мы — внимательные читатели — и так осознали весь ужас происходящего.
Эпитеты у А. А. Фета
У мастера пейзажной лирики А. А. Фета — случай потруднее. Лирический герой любуется зимними видами и воображает, что берёза грустит, словно девушка, потерявшая близкого человека. Но почему-то эта выдумка его не огорчает, а наоборот, увлекает и забавляет.
- Печальная берёза
- У моего окна,
- И прихотью мороза
- Разубрана она.
- Как гроздья винограда,
- Ветвей концы висят, —
- И радостен для взгляда
- Весь траурный наряд.
- Люблю игру денницы
- Я замечать на ней,
- И жаль мне, если птицы
- Стряхнут красу ветвей.
- 1842
Строго говоря, «печальная» берёза — это не столько эпитет, сколько олицетворение; а «...радостен для взгляда / Весь траурный наряд» — два эпитета, которые вместе образуют оксюморон (ещё одно средство выразительности: сочетание заведомо несочетаемого, например, «живой труп» или «мёртвые души»). Ох уж это литературоведение!
Но всё-таки, почему берёза печалится, а лирический герой — радуется?
Да как раз-таки потому, что наблюдение за природой — это увлекательная игра. Мы ведь улыбаемся, если замечаем облако, похожее на какое-нибудь животное. Ещё и фотографируем его. И выкладываем в соцсети, чтобы друзья тоже повеселились. Вот и лирический герой Фета занимается чем-то подобным — только в мрачные доинтернетные времена.
Эпитеты в любовной лирике
Не обходится без эпитетов и у авторов, которые слагают стихи о любви. В большинстве случаев образные определения помогают «прописать» характеры лирического героя и его возлюбленной — и объяснить, что они друг в друге нашли. И почему у них получилось (или не получилось) зажить долго и счастливо. Совсем как у С. А. Есенина:
- Дорогая, сядем рядом,
- Поглядим в глаза друг другу.
- Я хочу под кротким взглядом
- Слушать чувственную вьюгу.
- Это золото осеннее,
- Эта прядь волос белесых —
- Всё явилось, как спасенье
- Беспокойного повесы.
- Я давно мой край оставил,
- Где цветут луга и чащи.
- В городской и горькой славе
- Я хотел прожить пропащим.
- Я хотел, чтоб сердце глуше
- Вспоминало сад и лето,
- Где под музыку лягушек
- Я растил себя поэтом... <...>
- 1923
Главный герой — беспокойный повеса, и это не тавтология. С одной стороны, конечно, «повеса» — это человек, который ведёт специфический образ жизни: веселится, кутит, сорит деньгами, попадает в сомнительные истории. Но многие люди подобного склада не испытывают никаких угрызений совести.
А вот герой Есенина — беспокойный. То есть внутренне недовольный самим собой. Совестливый. Но не способный в мгновение ока что-то изменить: не хватает сил, решимости. Потому-то он и ждёт помощи и поддержки у девушки с кротким взглядом: у той, которой вовсе не нужны шик, блеск и шумиха. Но у которой в душе — чувственная вьюга. То есть боль за любимого и желание ему помочь.
Спасти близкого человека, если он не хочет меняться, невозможно; но лирический герой Есенина вроде бы готов. Так пожелаем же им счастья.
О том, как будут счастливы герои, если рука об руку преодолеют все испытания и вместе состарятся, можем прочитать у А. А. Блока:
- Прошли года, но ты — всё та же:
- Строга, прекрасна и ясна;
- Лишь волосы немного глаже,
- И в них сверкает седина.
- А я — склонён над грудой книжной,
- Высокий, сгорбленный старик,—
- С одною думой непостижной
- Смотрю на твой спокойный лик.
- Да. Нас года не изменили.
- Живём и дышим, как тогда,
- И, вспоминая, сохранили
- Те баснословные года…
- Их светлый пепел — в длинной урне.
- Наш светлый дух — в лазурной мгле.
- И всё чудесней, всё лазурней —
- Дышать прошедшим на земле.
- 1906
Кстати, эпитет «баснословные» — это ещё и отсылка. В некоторых изданиях стихотворение Блока публикуется с эпиграфом из Ф. И. Тютчева: «Я знал её ещё тогда, / В те баснословные года». Вот только у Тютчева картина складывается не особенно радужная:
- Я знал её ещё тогда,
- В те баснословные года,
- Как перед утренним лучом
- Первоначальных дней звезда
- Уж тонет в небе голубом…
- И всё ещё была она
- Той свежей прелести полна,
- Той дорассветной темноты,
- Когда незрима, неслышна,
- Роса ложится на цветы…
- Вся жизнь её тогда была
- Так совершенна, так цела,
- И так среде земной чужда,
- Что, мнится, и она ушла
- И скрылась в небе, как звезда.
- 1861
Лирический герой Тютчева вспоминает о девушке, которая была «свежей прелести полна» — а потом что-то случилось, и милое создание превратилось в свою полную противоположность; девушку будто бы покинула сама жизнь. Но что произошло? Что-то трагическое? или просто захватила, закружила рутина, которой никому не избежать?
Скорее всего, второе. Но герой Блока спорит с распространённым мнением, что, мол, рутина убивает всё святое и высокое в человеке — и в том числе любовь. Нет, утверждает его лирический герой, «высокий, сгорбленный старик»: мало что может быть прекраснее, чем пройти вместе с близким человеком через все трудности. И любовь от этого только крепнет.
Эпитеты в философской лирике
Философская лирика «увлекается» эпитетами в меньшей степени, чем пейзажная или любовная. Это понятно: здесь важнее не произвести впечатление на читателя, не нарисовать характер героя или переосмыслить произведение другого автора, а донести, не расплескав, идею. Но и здесь кое-какие эпитеты оказываются уместны.
Не будем надолго покидать Тютчева — и процитируем его стихотворение «Цицерон»:
- Оратор римский говорил
- Средь бурь гражданских и тревоги:
- «Я поздно встал — и на дороге
- Застигнут ночью Рима был!»
- Так!.. Но, прощаясь с римской славой,
- С Капитолийской высоты
- Во всём величье видел ты
- Закат звезды её кровавый!..
- Блажен, кто посетил сей мир
- В его минуты роковые!
- Его призвали всеблагие,
- Как собеседника на пир.
- Он их высоких зрелищ зритель,
- Он в их совет допущен был —
- И заживо, как небожитель,
- Из чаши их бессмертье пил!
- 1829
Идея стихотворения довольно необычна. Казалось бы, любой человек тяготеет к спокойствию, стабильности... в общем, к таким условиям, когда можно не опасаться за свои жизнь, здоровье, материальное благополучие. Но лирический герой Тютчева с этим не согласен: он утверждает, что лучше «посетить сей мир» «в его минуты роковые». И приводит в пример Цицерона, который из-за политических интриг потерял всё: будучи самым знаменитым римским оратором, он оказался жертвой заговора Марка Антония, который приказал казнить Цицерона, да ещё и выставить его отрубленную голову на всеобщее обозрение.
Эпитеты в сатирической лирике
И всё-таки закончим статью на оптимистичной ноте. Эпитеты — универсальный инструмент! — встречаются и в юмористической, и в сатирической лирике. Например, у Саши Чёрного:
- Умный слушал терпеливо
- Излиянья дурака:
- «Не затем ли жизнь тосклива,
- И бесцветна, и дика,
- Что вокруг, в конце концов,
- Слишком много дураков?»
- Но, скрывая желчный смех,
- Умный думал, свирепея:
- «Он считает только тех,
- Кто его ещё глупее, —
- „Слишком много“ для него…
- Ну а мне-то каково?»
- 1910
А спустя ещё полтора десятилетия в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова появится некто Ляпис-Трубецкой — поэт, чьё «мастерство» в употреблении эпитетов достигнет совершенства. «Гаврила шёл кудрявым лесом», «волны падали стремительным домкратом»... и
