Текст: Михаил Визель/ГодЛитературы.РФ
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Писать художественную литературу можно лишь на том языке, который не просто знаешь в совершенстве, но и чувствуешь «кишками» — нам это кажется само собой разумеющимся. Но так было не всегда. Да и в наши дни это железное правило не всегда соблюдается. И речь идет вовсе не о Набокове, выросшем с английскими гувернантками.
1. Луций Ливий Андроник (III в. до н.э.)
Человек, считающийся первым поэтом, который стал писать стихи на латинском языке, был греком, попавшим в Рим в качестве военного трофея и принявшим фамилию своих хозяев Ливиев.
Что и не удивительно, потому что во все время существования Рима соседняя Греция была для него источником всего изящного и ученого. Даже в поздний имперский период греческий язык играл в латинском обществе ту же роль, какую в России XVIII века играл язык французский. Достаточно вспомнить, что знаменитые «Размышления» императора Марка Аврелия написаны на языке Аристотеля, а не на языке Цицерона. Но то личные записки императора, не предназначавшиеся для посторонних глаз, а вот чтобы добиться публичного признания, римскому гражданину надо было все-таки перейти на язык Цицерона. Мы точно знаем, что родным языком Иосифа Флавия был арамейский, и никогда не узнаем, на каком именно диалекте говорили в детстве Сенека, выходец из испанской Кордвы, и уроженец приальпийской Вероны Катулл. Но все трое, безусловно - украшение «золотой латыни», как и Ливий Андроник.
2. Архипиита Кёльнский (XII век)
К XII веку в Европе не осталось людей, для которых латинский язык мог бы считаться родным. Но он оставался языком духовной и светской власти, языком императорских декретов, папских булл и богословских трактатов. Где-то на их полях и существовали озорные стишки, сочиняемые вагантами - «вечными студентами» средневековой Европы. Впрочем, сейчас их скорее следовало бы называть «дауншифтерами» - образованными людьми, добровольно отказавшимися от карьеры и комфорта во имя свободы и независимости. Причем сопряженными с почти полной анонимностью. Про поэта, называвшего себя (ироничным?) прозвищем «Архипиита» (т.е. «глава поэтов»), помимо его родного города, известно только то, что он принадлежал к рыцарскому роду, уехал учиться в Париж… и пропал - и для Кёльна, и для рыцарской славы. Но зато его озорные и печальные вирши вошли в историю. Для русского читателя всё наследие Архипииты сжалось в одну песню - зато какую! «Во французской стороне, на чужой планете…». Можно сколько угодно порицать излишнюю вольность и даже разухабистость перевода Льва Гинзбурга, но ему удалось главное: сделать стихи на ученой латыни XII века фактом русской культуры.
3. Максим Грек (Михаил Триволис, 1470 — 1556)
Если для средневековой Европы языком книжности оставалась латынь, то для средневековой Руси эту роль выполнял греческий. Что и не удивительно, потому что церковные «специалисты» прибывали из Греции. В их числе - Максим Грек, присланный в 1515 году из Афона (в который он попал, успев послушать в ренессансной Флоренции проповеди Савонаролы) для перевода на русский язык - которого на момент приезда он не знал совершенно! - богослужебных книг, в первую очередь Псалтыри. Перевод оказался настолько хорош, что Василий III не отпустил Грека, а выразил желание, чтобы тот продолжал переводить, причем не только богослужебные книги. Так Максим-Михаил вошел в историю как выдающий деятель Русской православной церкви, активно включившийся в борьбу иосифлян с нестяжателями (на стороне последних). В 1988 году он был причислен к лику преподобных святых.
4. Саят-Нова (Арутин Саядян, 1712—1795)
Армянский ашуг родился в Тифлисе (как и Сергей Параджанов, снявший о нем поэтический фильм «Цвет граната»), провел свои лучшие годы при дворе грузинского царя Ираклия II, но песни, очень сложные по форме, и, по восторженным отзывам современников, чрезвычайно мелодичные, сочинял даже не на двух, а на трех языках: армянском, грузинском и азербайджанском. Последний имел для Кавказа в XVIII веке такое же значение, как латынь для Европы в XII веке, и поэтому именно на азербайджанском написано больше всего дошедших до нас произведений Саят-Новы.
5. Джакомо Казанова (1725 – 1798)
Саят-Нова и Казанова - современники, но жили словно в разных мирах. Но при этом Казанова - такое же типичное порождение своей среды, как Саят-Нова - своей. Венецианец, с упоением читавший наизусть Ариосто и освоивший латынь в школьные годы, взялся всерьез изучать французский, только сбежав в Париж из венецианской тюрьмы Пьомби, то есть когда ему было за тридцать. И хотя, по отзывам современников, его речь до конца жизни грешила итальянизмами, языком его литературных упражнений раз и навсегда стал французский. Именно на нем написаны многочисленные фантастические романы Казановы, а главное - многотомная «История моей жизни», которая, собственно, и позволяет считать международного плейбоя и венецианского шпиона французским писателем.
6. Джозеф Конрад (1857 – 1924)
Английский классик польского происхождения, без которого не обходится ни один разговор о возможности писать художественную литературу на не родном для себя языке. Иосиф Конрад Корженевский в 17 лет, живя в Одессе, записался в торговый флот, много странствовал, пройдя путь от матроса до капитана, обосновался в Англии, когда ему было за 35, а дебютировал как писатель в 39. Литературная судьба Конрада сложилась на новой родине вполне успешно. Видимо, уроженец западноукраинского Бердичева, выросший с отцом в вологодской ссылке, от природы оказался восприимчив к языкам. Но главное, он стал едва ли не первым писателем нового времени, осознавшим: главное - не красоты стиля (как поучали французские классицисты), а накопленный жизненный опыт и готовность им поделиться. Опыт по переходу на английский язык вслед за Конрадом повторили за последние сто лет множество сочинителей из всех уголков мира, от петербургского бельгийца Уильяма Джерхарди до афганца Халеда Хосейни.
7. Юргис Балтрушайтис (1873 – 1944)
Сын каунасских крестьян, в постоянную русскоязычную среду попал только в 20 лет, приехав учиться в московский университет - причем на физмат. Но вместо физики и математики его больше интересовала поэзия. Юргис быстро сблизился с юными авангардистами, вошедшими в историю как символисты - и стал одним из неотъемлемых персонажей Серебряного века русской поэзии. После революции он неожиданно для всех оказался поверенным в делах новопоявившейся независимой Литвы в Москве - и охотно помогал своим друзьям, желающим уехать из советской России, выдавая им литовские паспорта. (С чем, возможно, и связано презрение Маяковского к литовским гражданам в стихотворении «О советском паспорте»). Но в апреле 1939 срочно уезжать из Москвы пришлось ему самому. Независимая Литва доживала последние недели, но Балтрушайтис успел получить дипломатическое назначение в Париж, где и окончил свои дни. При этом стихи на литовском языке он начал писать только в 1927 году.
8. Чингиз Айтматов (1928 – 2008)
Случай Чингиза Айтматова - довольно сложный. Его отец был вторым секретарем ЦК Компартии Киргизии - а значит, русская речь в доме звучала регулярно. Но, во-первых, она могла звучать регулярно лишь до 1938 года, когда Торекул Айтматов разделил судьбу множества слишком инициативных функционеров, т.е. был расстрелян, а во-вторых, от партийного новояза до литературного языка - все-таки дистанция огромного размера. Которую Чингиз Айтматов прошел самостоятельно. Правда, под чутким руководством опытных редакторов московских литературных журналов. Особенно хорошо роль советской редакторской школы стала понятна в 2006 году, когда вышел последний роман Айтматова - «Когда падают горы». Ознакомившись с рукописью, «Новый мир» отказался брать ее в печать. Роман вышел в «Амфоре», где редакторы привыкли работать с авторами совсем по-другому - и разница оказалась слишком заметна.
Айтматов, разумеется, не единственный уроженец республики СССР, ставший знаменитым русским писателем. Более того: такие писатели, слава Богу, продолжают появляться и после распада СССР - как Наринэ Абгарян. Но их двуязычие - отдельная сложная тема.
9. Джумпа Лахири (р. 1967)
Опыт Джумпы Лахири уникален: англичанка бенгальского происхождения получила блестящее американское образование и стала известным американским писателем. Ее дебютная книга в 2000 году получила «Пулитцера», вторая была экранизирована, роман 2013 года вошел в шорт-лист «Букера». А в 2015 году Лахири выпустила написанный на итальянском языке сборник эссе «Другими словами» (Le altre parole), в котором рассказывала о своем переезде в Италию (где она и живет с мужем и двумя детьми) и опыте постижения другого языка, а главное - вчувствования в него. Лахири заявляет, что теперь, когда она живёт в Риме, она намерена и впредь писать только по-итальянски. Посмотрим, насколько ее хватит - и насколько хватит терпения ее издателей.
10. Николай Лилин (р. 1980)
В 2009 живущая в Италии русская подруга в панике написала мне, спрашивая о русском писателе Николе Лилине. Ее друзья-итальянцы без ума от его романа «Сибирское воспитание», а она впервые такое имя слышит. Неужели она настолько отстала от русской литературы в своей эмилианской глуши?! Я тоже впервые его слышал, что было уж совсем удивительно. Но дело скоро разъяснилось. Под именем «Николай Лилин» работает уроженец города Бендеры Николай Bepжбицкий, который перебрался в Италию в 2004 году и пишет прямо на итальянском - что для молдаванина проще, чем для кого бы то ни было из уроженцев СССР. Правда, сам он уверял (в романе и в интервью), что происходит из рода «потомственных сибирских ýрок» (Urka), которых Сталин переселил из Сибири в Молдавию и тому подобное. Колоритная легенда прошла в Европе на «ура», роман, полный брутальных героев и сильных страстей, разошелся на множестве языков, его экранизировал Габриэле Сальваторес, и Лилин, не бросая открытый им салон татуажа, стал профессиональным итальянским писателем.
Ссылки по теме:
