Как это работает. Вольный стих. Белый стих. Верлибр

Текст: Ольга Лапенкова

Не так давно мы вплотную принялись за лирику — и разобрались с такими понятиями, как:

• •системы стихосложения;
• •стихотворные размеры;
• •строфика;
• •рифма и рифмовка.

Также мы поговорили о стихотворных жанрах, таких как эпиграмма и эпитафия, ода, послание и элегия. Казалось бы, мы изучили лирику вдоль и поперёк, но нет! Осталось ещё три диковинки. Они могут показаться, как говорил классик, «пустой игрушкой», то есть — экспериментом ради эксперимента. Но скоро мы убедимся, что это совсем не так.

Вольный стих

Большинство классических стихотворений вписываются в рамки силлабо-тонической системы. Иными словами, почти все лирические тексты как бы собраны из звеньев, идущих друг за другом; каждое звено — два или три слога: один из них ударный, другие безударные. Каждое такое звено в литературоведении называется стопой. На основании того, из каких стоп «собрано» стихотворение, можно определить его размер. Вариантов пять:

• •хорей (стопа состоит из ударного и безударного слога);
• •ямб (стопа состоит из безударного и ударного слога);
• •дактиль (ударный слог и два безударных);
• •амфибрахий (безударный слог, ударный, безударный);
• •анапест (два безударных слога и ударный).

Например, стихотворение А. А. Фета «Это утро, радость эта...» написано хореем:

• Это Утро, рАдость Эта,
• Эта мОщь и днЯ и свЕта…

А вот ритмический рисунок этих строчек:

• ´- ´- ´- ´-
• ´- ´- ´- ´- …

Бывают ситуации посложнее, где нужно ориентироваться не на «фактическое» ударение, а на саму интонацию, — но не будем на этом останавливаться, тем более что размерам у нас посвящена отдельная статья.

Но зачем тогда мы так подробно вспоминали про стопы и размеры? А затем, что в «обычном» стихотворении каждая строчка содержит одно и то же количество стоп. Или — максимум — на одну больше/меньше. Но существует исключение: так называемый вольный стих, где число стоп свободно «гуляет» от одной строки к другой. Особенно этот приём любил баснописец И. А. Крылов:

ПЕТУХ И ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРНО

• Навозну кучу разрывая,
• Петух нашёл Жемчужное Зерно
• И говорит: «Куда оно?
• Какая вещь пустая!
• Не глупо ль, что его высоко так ценят?
• А я бы, право, был гораздо боле рад
• Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,
• Да сытно».
• Невежи судят точно так:
• В чём толку не поймут, то все у них пустяк.
• 1809

Стихотворный размер басни — ямб: здесь всё стабильно. А вот количество стоп в каждой строке не такое, как в предыдущей. В первой строке у Крылова четыре стопы, во второй — пять, в третьей — четыре, в четвёртой — три, в пятой, шестой и седьмой — шесть, в восьмой — одна, в девятой — четыре, в десятой — шесть.

Также вольным стихом написана пьеса А. С. Грибоедова «Горе от ума». Помните возмущённый спич Чацкого?

• Или вон тот ещё, который для затей
• На крепостной балет согнал на многих фурах
• От матерей, отцов отторженных детей?!
• Сам погружён умом в Зефирах и в Амурах,
• Заставил всю Москву дивиться их красе!
• Но должников не согласил к отсрочке:
• Амуры и Зефиры все
• Распроданы поодиночке!!!
• 1824

Размер — опять же ямб, стопы опять же «гуляют». В первых пяти строках у Грибоедова по шесть стоп, в шестой — пять, в седьмой и восьмой — четыре. Но зачем так изворачиваться?

Очевидно, чтобы сделать текст живым, динамичным. Ведь любая пьеса, и в том числе комедия Грибоедова, — это бесконечная смена реплик. А разве мы заботимся о том, чтобы предложения, которые мы произносим, были одинаковой длины?

Белый стих

Ещё одна лирическая диковинка — это белый стих. Здесь с количеством стоп всё в порядке, зато отсутствует рифма. Как бы мы её ни ждали, она не появляется ни в середине, ни в конце стихотворения.

Классический пример белого стиха — произведение В. А. Жуковского «Море» (1822), которое начинается так:

• Безмолвное море, лазурное море,
• Стою очарован над бездной твоей.
• Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью,
• Тревожною думой наполнено ты...

Здесь отказ от рифмы позволяет придать стихотворению печальный, задумчивый тон. Но иногда белый стих — это не столько способ «притормозить» неугомонного читателя, сколько стилизация. То есть, иными словами, попытка отправить нас в другую эпоху — такую, где было не принято писать в рифму.

Вот отрывок из другого произведения В. А. Жуковского — «Теон и Эсхин». Дело происходит в Древней Греции. Теон и Эсхин — давние друзья. Когда-то давно первый остался дома, а второй отправился колесить по миру, ища всё новых впечатлений и развлечений. Теперь же Эсхин возвращается — и спрашивает товарища, не жалеет ли тот, что всю жизнь провёл на одном месте. Теон отвечает:

• ...О нет, не ропщу на Зевесов закон:
• И жизнь и вселенна прекрасны.
• Не в радостях быстрых, не в ложных мечтах
• Я видел земное блаженство.
• Что может разрушить в минуту судьба,
• Эсхин, то на свете не наше;
• Но сердца нетленные блага: любовь
• И сладость возвышенных мыслей —
• Вот счастье; о друг мой, оно не мечта.
• Эсхин, я любил и был счастлив;
• Любовью моя освятилась душа,
• И жизнь в красоте мне предстала. <...>

Теон нисколько не сомневается, что счастье — это состояние души. Совсем как у Экзюпери: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». Эту мысль можно назвать очевидной и даже банальной, но слова героя звучат убедительно. И не потому ли, что они написаны белым стихом?

Таким же приёмом пользуется и Н. С. Гумилёв, который в стихотворении «Фарфоровый павильон» переносит читателя в Древний Китай:

ФАРФОРОВЫЙ ПАВИЛЬОН

• Среди искусственного озера
• Поднялся павильон фарфоровый.
• Тигриною спиною выгнутый,
• Мост яшмовый к нему ведёт.
• И в этом павильоне несколько
• Друзей, одетых в платья светлые,
• Из чаш, расписанных драконами,
• Пьют подогретое вино.
• То разговаривают весело,
• А то стихи свои записывают,
• Заламывая шляпы жёлтые,
• Засучивая рукава.
• И ясно видно в чистом озере —
• Мост вогнутый, как месяц яшмовый,
• И несколько друзей за чашами,
• Повёрнутых вниз головой.
• 1918

Наконец, современные поэты нередко обращаются к белому стиху, чтобы придать тексту иронический оттенок. Одновременно используются и другие экспериментальные приёмы: например, отказ от прописных букв и пунктуации. В качестве примера можно привести стихотворение Алексея Кащеева:

• здесь мы поссорились
• я помню ты ушла
• наверное поехала к отелю
• а я остался вышел из музея
• и стал бродить куда глаза глядели <...>
• в тот день мы были в Лувре посреди
• очередной бессчётной галереи
• висела неприметная картина
• огромный лев старается сожрать
• какого-то библейского героя
• и этот лев был страшен пасть его
• была наполнена десятками клыков
• глаза его различные размером
• на разном уровне торчали посреди
• свирепой морды грива развевалась
• и бицепсы и трицепсы на лапах
• изображали дьявольскую силу
• его всего от ярости своей
• перекосило
• художник восемнадцатого века
• и человека плохо рисовал
• не то что льва
• вот так и я не знал как передать
• свою тоску поэтому пошёл
• по длинной улице от центра удаляясь
• я долго шёл и наконец пришёл
• на эту запыленную площадку
• где и теперь валяются собаки
• и дети бегают и бабушки сидят
• и воробьи воркуют по-французски
• сегодня
• когда ты моя жена
• я говорю тебе не знаю точно
• что с нами станет кто из нас кого
• покинет первым
• но пускай второй
• сюда приедет если это я
• то знаю адрес если это ты
• то запиши чтоб сэкономить время
• двенадцатая линия Пигаль
• второй вагон из центра и налево
• 2017

Верлибр

Вольный стих и белый стих безотказно привлекают внимание читателя, но самое удивительное явление в мире лирики — это, конечно, верлибр. С французского языка этот термин переводится как «свободный стих». Верлибр полностью оправдывает своё название, ведь в таких произведениях нет ни размера, ни рифмы. От «обычного» стиха остаётся только одно: деление текста на короткие строки.

В России верлибр стал популярен относительно недавно — со второй половины ХХ века. Но это не значит, что никто из классиков к нему не обращался. Так, у А. А. Блока читаем:

• Она пришла с мороза,
• Раскрасневшаяся,
• Наполнила комнату
• Ароматом воздуха и духов,
• Звонким голосом
• И совсем неуважительной к занятиям
• Болтовнёй.
• Она немедленно уронила на пол
• Толстый том художественного журнала,
• И сейчас же стало казаться,
• Что в моей большой комнате
• Очень мало места.
• Всё это было немножко досадно
• И довольно нелепо.
• Впрочем, она захотела,
• Чтобы я читал ей вслух «Макбета».
• Едва дойдя до пузырей земли,
• О которых я не могу говорить без волнения,
• Я заметил, что она тоже волнуется
• И внимательно смотрит в окно.
• Оказалось, что большой пёстрый кот
• С трудом лепится по краю крыши,
• Подстерегая целующихся голубей.
• Я рассердился больше всего на то,
• Что целовались не мы, а голуби,
• И что прошли времена Паоло и Франчески.
• 1908

Текст производит максимально свободное, парящее, непослушное впечатление: он такой же, как девушка, в которую влюблён лирический герой.

Верлибр «работает», словно магический кристалл: он показывает, что в бытовых сюжетах не меньше красоты и мудрости, чем в великих полотнах. Яркое доказательство тому — короткое стихотворение Арво Метса, одного из первых в России теоретиков верлибра:

• Молодые девушки похожи лицом
• на небо,
• на ветер,
• на облака.
• Потом из них получаются
• верные жёны,
• лица которых похожи
• на дома,
• на мебель,
• на хозяйственные сумки.
• Но их дочери
• вновь похожи лицом
• на небо, ветер
• и весенние ручейки.
• 1970

Верлибры современных поэтов уместно сравнить с рыболовными сетями, куда может попасться что угодно: имя давно умершего родственника; адрес дома, где давно не живёшь; название лекарства... И поэты не спешат «вычищать» эти подробности. Наоборот: именно такие мелочи наталкивают на размышления о чём-то важном. В доказательство — отрывок из цикла стихотворений Дмитрия Воденникова «После перерыва»:

• ...Ночью искал баралгин (заболела спина),
• вынул из бельевого шкафа бумажный пакет с лекарствами — а он совсем развалился.
• Прямо ночью решил всё перебрать.
• Пошёл на кухню, зажёг свет, поставил пакет на диван,
• на стол стал кидать все лекарства, которые на выброс.
• Вот это лежит уже десять лет
• (у меня тогда было кровоизлияние — мне эти таблетки прописали после больницы как пост-терапию).
• Вот это — ампулы обезболивающего (само кровоизлияние), вот люголь
• (у меня после сорока шли чередой ангины).
• Вот бессмысленная китайская звездочка.
• Вот снотворное, снотворное, снотворное
• (бессонница — это же косяк мелких рыбок:
• пришла к тебе, посеребрилась, ушла:
• жди, дядя, когда снова приду на нерест).
• 
  
• Все десять лет — всё в этом одном пакете.
• Для эволюции после сорока мы же бессмысленны:
• что могла — отследила, отщёлкала до двадцати,
• чтоб было удачное размножение, покрепче семья,
• здоровые, шаловливые дети.
• После тридцати тоже есть шанс.
• А потом эволюции мы уже не интересны,
• нас отправляют на генетическую помойку,
• вот болезни и вырастают разбухшим бумажным пакетом. <...>
• 2020

Однако, вопреки распространённому мнению, верлибр — не просто удобная техника для тех, кому лень придумывать рифмы. Наоборот: создать стоящее произведение без рифмы и ритма, в каком-то смысле, сложнее, чем сочинить «классическое» стихотворение. Если не верите, попробуйте сами!